— Брось, Леш, Нюра на такое неспособна, она вполне приличная женщина.
— Я бы с удовольствием эту приличную женщину удавил, без всякого зазрения совести! Кстати, помнится мне, кто-то бил себя в грудь и уверял, что женится на Насте.
— Конечно, женюсь. Вот война закончится, и женюсь, — уверенно подтвердил Вазген. — А сейчас какой смысл — не сегодня-завтра убьют.
— И когда же война закончится?
— Ну когда… Да в этом году и закончится. Вон с финнами быстро разделались, а эти что, о двух головах, что ли? Они ведь, фашисты, на нас неожиданно напали, потому и зашли так далеко. А теперь мы соберемся с силами и вышибем их с нашей земли.
— А если война не закончится в этом году? А если она и через три и через четыре года не закончится? Что ж Насте пять лет сидеть и ждать, убьют тебя или не убьют?
— Алеша!
— Следую твоей же теории. В общем, так: я сейчас ухожу, а ты посиди и подумай!
— Что же ты сердишься, брат? Не уходи. Да я тебя не пущу! Ну да, я кругом болван. Решено — женюсь! Вот хоть завтра и женюсь!.. Нет, завтра, пожалуй, не выйдет, а вот послезавтра… Короче, на этой неделе непременно женюсь. Я ведь Настю давно своей женой считаю. Днем раньше, днем позже, — значения не имеет.
— Для тебя, может, и не имеет, только окружающие твоей женой ее не считают. Поступай, как знаешь, я в твои дела вмешиваться не могу, только учти, что Настя девушка красивая, необычная, на нее многие заглядываются.
Тут Вазген насторожился, и Алексей понял, что сделал удачный ход.
— Кто заглядывается? — глаза ревнивца зажглись черным огнем, будто в них угнездился сам дьявол.
— Так многие, — безучастно пожал плечами Алексей, — думаешь, ты один такой умный?
С мрачно нахмуренным челом Вазген проследовал в комнату и после непродолжительного созерцания спящей Насти пришел к выводу, что опасения Алеши имеют более чем убедительные основания.
Вернулся он на кухню уже со страшно свирепым выражением на лице. Алексей чуть не покатился со смеху, однако благоразумно сдержался, чтобы столько усилий не пропало даром.
— Так я и знал, — заключил его друг, грозно сверкая глазами, — стоит отвернуться, и каждый норовит отнять у тебя самое дорогое. Нет, я этого так не оставлю! А кто заглядывается? — Он посмотрел на Алексея с подозрением. — А-а, ты меня просто дразнишь, да? Вот и физиономия у тебя плутовская. Ты ведь здесь появляешься редко, откуда тебе знать? Сознайся, старик, что ты меня дурачишь.
— И в мыслях у меня такого не было, — отвечал Алексей, безразлично глядя в потолок, — бываю я здесь редко, это верно, только как приду, кто-нибудь обязательно да спросит, серьезно ли у Арояна с Настей, а зачем спрашивают, — сам мозгами пораскинь.