— У нее сильные ушибы ребер, мистер Грей, и мелкая трещина черепа, но основные показатели стабильные и хорошие.
— Почему она до сих пор без сознания?
— У миссис Грей — сильная контузия головы. Но мозг функционирует нормально, и нет никакой церебральной опухоли. Она очнется, когда будет готова. Просто дайте ей время.
— А ребенок? — Слова полны мучительной боли.
— С ребенком все в порядке, мистер Грей.
— Ну слава богу. — Это как литания… как молитва. — Слава богу.
О боже. Он беспокоится о ребенке… Ребенок? …Маленький Комочек. Конечно. Мой маленький Комочек. Я тщетно пытаюсь пошевелить рукой, чтобы положить ее на живот. Рука не двигается. Ничего не двигается.
«А ребенок?.. Слава богу». Маленький Комочек невредим.
«А ребенок?.. Слава богу». Он волнуется о ребенке.
«А ребенок?.. Слава богу». Он хочет ребенка. Ну слава богу.
Я расслабляюсь, и темнота снова накрывает меня, избавляя от боли.
Все тяжелое и болит: ноги, руки, голова, веки. Ничем не могу пошевелить. Глаза и рот крепко закрыты и не желают открываться, делая меня слепой, немой и беспомощной. Когда я всплываю из тумана, сознание маячит где-то рядом, как соблазнительная сирена, до которой никак не дотянуться. Звуки становятся голосами.
— Я не оставлю ее.
Кристиан! Он здесь… Я пытаюсь заставить себя очнуться… Его голос, напряженный, мучительный шепот.
— Кристиан, тебе надо поспать.
— Нет, папа. Я хочу быть рядом, когда она придет в себя.
— Я посижу с ней. Это самое малое, что я могу сделать после того, как она спасла мою дочь.
Миа!
— Как Миа?
— Она слаба… напугана и зла. Понадобится еще несколько часов, чтобы рогипнол окончательно вышел из ее организма.
— Господи.
— Знаю. Я чувствую себя трижды дураком, что уменьшил ее охрану. Ты предупреждал меня, но Миа такая упрямая. Если бы не Ана…
— Мы все думали, что Хайд уже сошел со сцены. А моя сумасшедшая глупая жена… почему она мне не сказала? — Голос Кристиана полон муки.
— Кристиан, успокойся. Ана — замечательная девушка. Она невероятно храбрая.
— Храбрая, своевольная, упрямая и глупая. — Голос его срывается.
— Эй, — бормочет Каррик, — не будь слишком строг к ней. И к себе тоже, сынок. Я, пожалуй, пойду к твоей матери. Уже четвертый час ночи, Кристиан. Тебе в самом деле надо хоть немного поспать.
Я проваливаюсь в черноту.
Туман немного рассеивается, но у меня нет чувства времени.
— Если ты ее не отшлепаешь, то это сделаю я. О чем, черт побери, она думала?
— Поверьте мне, Рэй, сделаю это с превеликим удовольствием.
Папа! Он здесь. Я борюсь с туманом… борюсь… но снова проваливаюсь в забытье. Нет…