— Мне нужен ты.
Он закрывает глаза и качает головой, словно это требует от него огромного усилия воли. Когда снова открывает их, глаза его горят решимостью.
— Просто сделай так, как тебе говорят, Ана.
Я испытываю соблазн снять с себя всю одежду, но потом вспоминаю синяки и понимаю, что ничего у меня не выйдет.
Неохотно киваю.
— Ладно. — И намеренно преувеличенно надуваю губы.
Он улыбается.
— Я принесу тебе ланч.
— Будешь готовить? — удивляюсь я.
Он, к его чести надо сказать, смеется.
— Разогрею что-нибудь. Миссис Джонс наготовила целую кучу еды.
— Кристиан, давай я. Я прекрасно себя чувствую. Уж если я хочу секса, то стряпать точно смогу. — Я неуклюже сажусь, стараясь не морщиться от боли в ребрах.
— В постель! — Глаза Кристиана вспыхивают, и он указывает на подушку.
— Присоединяйся ко мне, — бормочу я, жалея, что не одета во что-нибудь более соблазнительное, чем спортивные штаны и майка.
— Ана, ложись давай. Быстро.
Я сердито смотрю на него, встаю и даю штанам бесцеремонно упасть на пол, при этом сверля его сердитым взглядом. Он откидывает одеяло, и уголок его рта весело подергивается.
— Ты слышала, что сказала доктор Сингх. Она сказала — отдых. — Голос его мягче.
Я забираюсь в постель и в расстройстве складываю руки.
— Лежи, — говорит он, явно довольный собой.
Я недовольно хмурю брови.
Куриное рагу миссис Джонс, без сомнения, одно из моих любимых блюд. Кристиан ест вместе со мной, сидя со скрещенными ногами посреди кровати.
— Это было очень хорошо разогрето. — Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ. Я наелась до отвала, и меня клонит в сон. В этом и состоял его план?
— Ты выглядишь усталой. — Он убирает мой поднос.
— Я и правда устала.
— Хорошо. Спи. — Он целует меня. — Мне надо поработать. Я буду здесь, если ты не против.
Я киваю, безуспешно борясь со сном. Кто бы мог подумать, что куриное рагу может быть таким утомительным.
За окном, когда я просыпаюсь, сумерки. Бледный розоватый свет заливает комнату. Кристиан сидит в кресле, наблюдая за мной, его серые глаза светятся в угасающем свете.
Он сжимает какие-то бумаги, лицо мертвенно-бледное.
О господи!
— Что случилось? — тут же спрашиваю я, садясь и не обращая внимания на протестующие ребра.
— Уэлч только что ушел.
Черт.
— И?
— Я жил с этим подонком.
— Жил? С Джеком?
Он кивает, глаза широко открыты.
— Вы родственники?
— Нет. Слава богу, нет.
Я подвигаюсь и откидываю одеяло, приглашая его ко мне в постель, и, к моему удивлению, он не колеблется. Сбрасывает туфли и забирается в кровать. Обняв меня одной рукой, сворачивается и кладет голову мне на колени. Я потрясена. Что это?