— Миссис Кольер, бывало, читала ее мне.
Я просто не знаю, что сказать.
— О боже. Он знал… этот подонок знал.
— Ты расскажешь полиции?
— Да, расскажу. Кто знает, что Кларк сделает с этой информацией. — Кристиан качает головой, словно пытаясь прояснить мысли. — В любом случае спасибо за этот вечер.
Ну и ну! Вот так новость.
— За что?
— За то, что в один момент собрала всю мою семью.
— Не благодари меня. Скажи спасибо миссис Джонс за то, что всегда держит в кладовой солидный запас продуктов.
Он качает головой с досадой. На меня? Почему?
— Как ты себя чувствуешь, миссис Грей?
— Хорошо. А ты как?
— Отлично. — Он хмурится, не понимая моей озабоченности.
А… в таком случае… Я веду пальцами вниз по его животу. Он смеется и хватает меня за руку.
— Ну нет. Даже и не думай.
Я дуюсь, и он вздыхает.
— Ана, Ана, ну что мне с тобой делать? — Он целует меня в волосы.
— Есть у меня парочка идей. — Я соблазнительно ерзаю возле его бока, но морщусь, когда боль растекается по телу от ушибленных ребер.
— Детка, тебе надо как следует окрепнуть. Кроме того, у меня есть для тебя сказка на ночь.
Да?
— Ты хотела знать… — Он не договаривает, закрывает глаза и сглатывает.
Все волосы на моем теле становятся дыбом. О господи!
Он начинает тихим голосом:
— Представь себе подростка, ищущего, как подзаработать деньжат, чтобы и дальше потакать своему тайному пристрастию к выпивке.
Он поворачивается на бок, чтобы мы лежали лицом друг к другу, и смотрит мне в глаза.
— Так я оказался на заднем дворе дома Линкольнов, убирая какой-то мусор из пристройки, которую только что построил мистер Линкольн.
Ох, черт побери… Он говорит.
Я затаила дыхание. Хочется ли мне это слышать? Кристиан закрывает глаза и сглатывает, а когда открывает их снова, они сверкают, но по-другому, полные тревожащих воспоминаний.
— День был летний, жаркий. Я пахал по-черному. — Он фыркает и качает головой, потом неожиданно улыбается. — Работенка была та еще, таскать всякий хлам. Я был один, и тут неожиданно появилась Эле… миссис Линкольн и принесла мне лимонаду. Мы поболтали о том о сем, у меня с языка сорвалось какое-то грубое словцо… И она дала мне пощечину. Врезала будь здоров. — Он бессознательно дотрагивается рукой до лица и поглаживает щеку, глаза его затуманиваются от воспоминаний. О господи!
— Но потом она меня поцеловала. А после поцелуя опять ударила. — Он моргает, явно до сих пор сбитый с толку, даже после стольких лет.
— Меня никогда раньше не целовали и не били так.
Ох. Она набросилась на ребенка.
— Ты хочешь это слушать? — спрашивает Кристиан.