Он посмотрел на девушку. В лунном свете ее дивные глаза казались огромными, и они непонимающе взирали на него.
– Я прошу от тебя единственного, – ласково сказал он, – жить со мной, принадлежать мне и помогать мне во всем, так как никто другой этого сделать не сможет.
И снова в его голосе прозвучала какая-то странная нотка.
– Я никогда никого не просил мне помогать, но сейчас это делаю.
– Жить… с… вами? – не реагируя на остальные слова, спросила Тила.
Она как будто не понимала смысла этой фразы, но неожиданно стон вырвался из ее груди.
– Вы же… вы же не можете… просить меня… о таком?
Она отпрянула от него подальше и скрестила руки на груди, словно пыталась защитить себя. Ее почти неслышный голос дрожал, а в глазах появился ужас.
– Я совсем не хотел расстраивать тебя, – убеждал он ее. – Но я хочу, чтобы ты подумала, какой счастливой я могу тебя сделать. Ты будешь очень богата, моя дорогая, так богата, что, даже если мы когда-нибудь расстанемся, – а это маловероятно, – тебе никогда не придется думать о деньгах, у тебя будет все!
Он умолк и посмотрел на нее. Тила не шевелилась, казалось, она окаменела. Чувствуя, что она страшно огорчена, мистер Викхэм попытался обнять ее. Девушка в панике оттолкнула его руки.
– Нет… нет! – заплакала она. – Как вы можете… просить меня… об этом… Это так пошло… так низко… Моя мама… была бы… в ужасе, если… б услышала подобные слова.
Клинт Викхэм не шевельнулся.
– Уходите… я прошу вас… просто уйдите отсюда… И забудьте… о том, что… вы говорили мне…
Она перевела дыхание.
– Мне придется… уехать отсюда… Я должна встать… и уехать… прямо сейчас!
– Послушай меня, Тила, – старался успокоить ее мистер Викхэм. – Я совсем не хотел тебя расстраивать. Я прошу, прости меня. Я не думал, что мои слова так ранят тебя. Просто прими во внимание, что я американец и не знал, как правильно вести себя.
Тила ничего не ответила.
– Пожалуйста, забудь, что мы вообще когда-либо касались этой темы. Забудь, что я приходил сюда. Я действительно не догадывался, что все это повергнет тебя в такой шок.
– Это… грех! – тихо сказала Тила.
– Да, наверное, это грех для тебя, – согласился Викхэм. – Так что, прошу, пожалуйста, прости меня, клянусь, это больше никогда не повторится.
Она взглянула на него глазами полными слез. Клинт Викхэм достал платок из кармана своего халата и нежно вытер ее слезы.
– Прости меня, прости, – умолял он. – Ты не можешь быть такой жестокой и не простить меня.
– Я бы… хотела, – всхлипывала Тила, – но…
Она думала, что теперь ей придется уехать.
Как будто угадав ее мысли, Клинт Викхэм сказал: