Да, это был действительно знаменательный день. Не потому, конечно, что на сцене пражского театра появилась маленькая, веселая опера Сметаны. Она не открывала новых горизонтов. По существу, это было развитием уже достигнутого. Недаром Неруда писал, что «Две вдовы» «являются достойным продолжением «Проданной». Это хорошо понимали музыканты и зрители. Но разве утрачивает жемчужина свою ценность оттого, что похожа на ту, которая раньше попала в сокровищницу? Конечно, нет! Опера «Две вдовы» — это та же любимая чехами жизнерадостная музыка Сметаны. А день премьеры этой оперы был знаменателен тем, что пражане красноречиво выразили свое отношение и к музыке и к ее автору. Недаром обозреватель журнала «Люмир» писал: «Первое исполнение новой оперы явилось вместе с тем большой и заслуженной триумфальной победой композитора над врагами… — высший суд общественности во всеуслышание провозгласил свое желание, чтобы Сметану уважали и почитали как нашего первого музыканта, как гордость чешского искусства».
Враги Сметаны впоследствии старались представить дело так, будто бы вся эта демонстрация была организована друзьями композитора. Да, это были друзья. Но их делалось все больше и больше. Надписи на многочисленных венках, полученных в этот вечер композитором, красноречиво говорили о том, как широк круг его почитателей, как велика его популярность. Здесь были венки от «Общества чешских журналистов», от членов «Академического читательского общества», от «Почетного комитета академического хора», наконец просто от «Почитателей возвышенной музы Сметаны».
Но композитор помнил, сколько горьких минут ему пришлось пережить из-за «Далибора», хотя первое исполнение его было успешным. И теперь он боялся радоваться успеху «Двух вдов». Лучше, когда премьера проходит без особого шума, как было с «Проданной», говорил он, и популярность произведения возрастает постепенно. С тревогой ждал композитор высказываний враждебной прессы. Друзья считали, что беспокоиться нечего. Музыка оперы настолько пронизана национальными традициями, что к. ней невозможно придраться. Но Сметана хорошо знал беспринципность некоторых критиков из «штаба» Пиводы. И он не ошибся в своих опасениях.
Вопреки здравому смыслу «Музыкальная газета» и в этой новой опере Сметаны усмотрела «вагнерианство». Пивода не рискнул целиком опорочить оперу. С многословными оговорками он признавал, что чешская стихия чувствуется в хорах оперы, но только в хорах, спешил он подчеркнуть, — слушая их, вдруг вспоминаешь, что «Две вдовы» написал автор «Проданной». Но как бы спохватившись, он тут же критиковал музыку Сметаны за то, что якобы слишком мощное звучание оркестра и здесь, мешает певцам. Поистине злоба врагов Сметаны была безгранична!