- Мне это сообщать не обязательно. Я - человек посторонний, - помрачнел Челышев. Он видел, что хозяйке пора собирать брата, но все равно не поднимался, пил сливовицу и не мог отвести взгляда от Жеки. Время сжалось до того, что чудилось: вот-вот оно взорвется. В страду - сутки кормят год, а тут секунда могла перевернуть челышевскую судьбу. Капитан все откровенней вбирал в себя Жекино лицо, едва прикрытую синей бумазеей шею, оголенные по локоть руки и весь переполнялся жалостью к этой девчонке. Воздух вокруг нее дышал, и пространство между капитаном и Жекой пересыщалось грозовыми разрядами.
Снова скрипнула дверь, и в комнату колченого пролез поджарый мужчина. "На иностранца похож, - подумал Челышев. - В лице ничего еврейского". - Милости просим! - вскочил он, предлагая выпивку и закуску. Вошедший с грустной усмешкой скареда взглянул на разгулявшегося вояку, и Челышеву стало не по себе. За два года наступления он привык, что в домах и хатах к столу зовут не хозяева, а те, кто приносит еду.
- Что он здесь распоряжается? - снова всхлипнул юноша.
- Садись, Альф. - Надежда Токарь вытолкнула из-под стола табуретку.
- Не гожусь я для мирной жизни, - тихо сказал Челышев Жеке.
- Годитесь... - еще тише ответила она.
- Наливай, Альф. Это сливовица, - сказала хозяйка. - Товарищ капитан проездом. Ой, что-то от градусов петь захотелось...
Вдруг на ее коленях очутилась очень похожая на саму Надежду Токарь гитара, и хозяйка повела низким голосом "Мой костер", но не романсово, как у Чайковского, и не на цыганский манер, а куда разухабистей и откровенней.
"В Бронькином отделе наловчилась..." - подумал Челышев, но тут песня захватила его, словно они с Жекой в самом деле бродяжили. Но ведь ни в какие дни не сходились и лишь третий час глядели друг на друга через стол.
...Кто-о-то за-автра-а, со-око-ол мо-ой,
На гру-у-ди-и мо-оей раз-вья-яжи-ет
Узел, стя-а-ну-ты-ий та-обо-ой...
Хозяйка пела, может быть, намекая, что Челышеву пора отчаливать. "Но причем тут узел? Не он тот узел стягивал, а распутает второй поляк. Втолкнет Жеку в пассажирский поезд и повезет не в китайскую державу, а в Польшу или еще дальше... А ты колотись на нарах о вагонку и бормочи "На сопках Маньчжурии". Как хочется остаться! Не цыган ведь... Пусть Альф увозит хозяйку, этот плакса катит в Москву, а Жека - ждет меня здесь. Только вернусь ли?.. Ничего не скажешь, великое везение, сломав такую войну, тащиться на следующую, явно никому не нужную!"
Вспа-оминай, ко-оли дру-уга-ая...
"Нет, решил - другой не будет. Либо Жека, либо никто..."