сгущенкой.
-Будешь смеяться, но нет, - поежилась Юленька. – Она накинулась на подошедшую
сокурсницу там же, на парковке, чуть ли не с кулаками, обвинив её в расизме,
преследовании «black people» и прочей ерунде. Ни девочка, ни я так и не поняли, почему
белым нельзя воровать книги из библиотеки, а черным можно.
-Потому что толерантность, - скривился Дима. – А вот дать бы пару раз по…
-Спокойствие, - подняла руку Юля. – Бить женщин по лицу не является отвержением
толерантности, это обыкновенное хамство.
-Можно дать по заднице, но трогать черные задницы – это расово неверно, - пожал
плечами парень и ушел курить.
Юля посидела пару минут на кухне в одиночестве, размышляя, почему двое молодых
людей вообще говорят на такие темы. И все же Дима оставался одним из немногих, кому
вообще было, что сказать по поводу толерантности – понятия, которое обсуждать было не
принято, чтобы не было повода уличить самих обсуждающих в её отсутствии. Зачем
36
36
вообще говорить об очевидном? Все люди – братья, превосходство одной расы над другой
– международное преступление после Великой Отечественной войны. И все верно, но
почему тогда жителям России иногда так трудно любить приезжих господ из
дружественных Федерации стран? Когда-то давно Дима ответил ей на этот вопрос по-
научному сухо. «Возможно потому, что 58% преступлений в России за последние годы
было совершено приезжими?».
Из размышлений Юлю вырвал звук открывающейся входной двери в коридоре. Из
темноты, шаркая ногами, показался светловолосый, широкоплечий парень. Юля редко
видела брата Димы одетым, приходящим с улицы. В те редкие разы, когда девушка все-
таки приходила в гости в эту квартиру, его брат либо еще спал, либо только проснулся, либо уже уходил неизвестно куда. А еще он был совершенно не похож на своего старшего
брата, не имея ни то что природного магнетизма Димы, но и хоть какой-либо классической
харизмы.
-Привет, уродец, - радостно поприветствовал родственника Дима. – Ты уже заметила
моего брата - дебила, Юленька?
-Опять она здесь? – поднял брови тот. – А если я все Ляле расскажу?
-Не надо, у неё и так нервы ни к черту, - пробормотал Дима.
-Не так уж часто я тут и бываю, - справедливо заметила Юля.
-Так редко, что не знаешь, что ЭТО стало антифашистом и теперь тайно хочет убить меня
во сне, - пожаловался Дима, собирая чашки со стола и убирая плавленый сыр в
холодильник. – А еще он мясо не ест больше, питается детской кашей на воде, но это и
хорошо, мне теперь пельменей больше достается.
-Ну и семейка у вас, - прикусила губу Юля, наблюдая, как братья шутливо выясняют