— Родила. Эмиль… — Денис решительно убрал его руку. — Скажи мне, а еще что ты делал? Ты ездил за ней? Говорил ей что-нибудь? Она же мне звонила, пыталась что-то рассказать, а я, дурак, послал ее…
Эмиль примирительно улыбнулся:
— Ну, ездил — не ездил… Какая теперь разница! Все ведь нормально у нее. Кто-то наверняка двигает ее. Какой-нибудь засохший член… Просто так в телевизор не залезешь, невинной целочкой с песенкой про колокольчик да лошадки… Тут нужно, чтоб другие колокольчики позвенели… лошадки поскакали…
— Ладно, привет, — сухо сказал Денис и быстро вышел из комнаты.
Эмиль неторопливо пошел за ним и негромко проговорил, когда Денис уже взялся за ручку входной двери:
— Подожди. Так и уйдешь?
— Да.
— Не пожалеешь потом?
— Нет.
— Ну, давай, брат, давай… — Он с сомнением посмотрел вслед Денису и легко захлопнул дверь, которую Денис оставил открытой.
Денис в растерянности стоял у стеллажа с дисками. Он ведь даже не знает, на какую букву искать. Может, она взяла псевдоним или… О втором лучше не думать. Он подошел к продавцу.
— Простите, у вас нет диска… или кассеты… гм… Алены Ведерниковой?
Молодой продавец задумался:
— Ведерниковой? Что-то новое, да?
Ему подсказала девушка-продавщица:
— Не та, у которой клип на качелях? В белом платье? Сейчас все время крутят его…
— Ну, наверно, — ответил Денис. — Я только по радио слышал.
— Я понял. Сейчас посмотрю… Нет, отдельно сейчас нет.
— А у нее есть свой диск?
— Да. Вот… — Продавец прочитал в компьютерном каталоге: — В этом году издан. «Осенний блюз». У нас нет. Но что-то есть, кажется, в сборнике. Да, вот он. Будете брать?
— Спасибо, конечно.
— Я пробиваю? Сто восемьдесят рублей.
— Ноль-ноль копеек, — задумчиво проговорил Денис, вертя в руках коробку диска, на нем среди других лиц ему улыбалась Алена с новой коротенькой стрижкой.
— Что, простите? — удивился продавец.
— Да это я так. Спасибо.
Денис ездил по городу и слушал песню. Ну надо же, слова какие… «…увидишь свет любви моей, которой больше нет…» Красиво, печально, как будто ему подарок — к возвращению оттуда… Он усмехнулся. Но главное — как же он сразу, с первой ноты не понял, что это поет она. Не узнал ее голос… Просто ему и в голову не могло прийти: такая скромная, не тщеславная Алена… церковь, детская школа… А тут — на тебе…
Денис решил съездить в большой музыкальный магазин на Лубянке и все-таки купить диск. Проезжая мимо площади Маяковского, он машинально взглянул на афиши зала Чайковского. Сколько лет он уже здесь не был… Хотя и был-то всего раза два, первый — как только приехал в Москву, а второй — с Аленой. Сидел, маялся, никак не мог сосредоточиться то ли на Шумане, то ли на Шуберте. Его раздражала тогда задумчивая Алена, спокойно и с удовольствием слушавшая скучные, невнятные произведения. Ну, играют и играют, как будто одно и то же. Хоть он сам проучился пять лет в музыкальной школе в детстве, но не очень любил классическую музыку, в основном казавшуюся ему чопорной и нравоучительной. К тому же он, кажется, тогда жил еще в старой квартире с Оксаной и весь концерт мучился: что же он, идиот, сидит здесь, а не лежит сейчас на диване дома? Ради чего придется сегодня врать Оксанке…