Вернувшись с "совещания", Олег сытно поужинал заботливо приготовленными Леной котлетами с картофельным пюре и солеными огурцами, поведал ей, не спускавшей с него влюбленных глаз, о возникших на работе проблемах, затем принял горячую ванну, что всегда помогало ему расслабиться, и отправился в спальню медитировать. Лена собиралась идти ночевать к своей матери, которая заболела три дня назад, подхватив простуду, и попросила дочь немного поухаживать за ней. Жена, уже обутая, стояла в прихожей с пакетом продуктов в руке и причесывалась перед зеркалом.
- Ой, совсем забыла, Олежек, - вдруг проговорила она, когда он, облаченный в свой любимый халат, проходил мимо нее, направляясь в спальню. - Тебе тут письмо сегодня пришло.
- Что за письмо? - удивился он, остановившись. - От кого?
- Там не написано.
Выдвинув ящик тумбочки, она достала почтовый конверт и протянула мужу.
- Вот, сам посмотри.
Взяв конверт, Олег повертел его в руках. На нем корявым почерком Игоря Корешкова был написан только адрес получателя и фамилия Олега. В графе отправителя было накарябано одно слово "Москва".
- Похоже на корешковский почерк, - удивленно проговорил он.
- Корешок? - изумилась жена. - С чего это вдруг он начал тебе письма писать?
- Откуда мне знать. Сейчас пойду распечатаю - посмотрю.
- А при мне не хочешь?
- Если будет что-то интересное для тебя - сообщу, - пообещал он с улыбкой. - Не волнуйся, это не любовная записка.
- А кто вас знает, - улыбнулась и Лена. - Вы на свадьбе с ним так нежно переглядывались.
- Ревнуешь? - Он потянулся к ней губами, она подставила свои, они чмокнулись, и Лена ушла к матери.
В спальне он оборудовал себе специальный угол для парапсихологических занятий. Этот угол находился за шкафом, куда не проникал солнечный свет и не доносился уличный шум, благо окно спальни выходило во двор, где в это время обычно уже воцарялась тишина. Там стояло большое мягкое кресло и небольшой столик с настольной лампой. К стене он прибил полку и расставил на ней книги по изучаемой тематике, чтобы они всегда были под рукой. На столике лежала толстая тетрадь, в которой он вел записи своих новых ощущений, и никто другой, кроме него, не понял бы в них абсолютно ничего, ибо это было больше похоже на абракадабру, нежели на связный текст здорового рассудком человека.
Удобно устроившись в кресле, он сделал несколько обязательных дыхательных упражнений, чтобы настроить организм на нужную волну, и только потом начал распечатывать конверт. Игорь Корешков за все время их знакомства не написал ему ни одного письма, и потому это его послание несколько насторожило Олега. С чего бы это вдруг Корешок, который еще в институте не любил и не умел писать рефераты и курсовые работы, занялся эпистолярным жанром? Может, это как-то связано с его вчерашним отсутствием в аэропорту, когда провожали молодоженов?