Она бегло взглянула на директора, который молча шел рядом с нею, и, к ужасу своему, ощутила на своих губах улыбку, которая пришла из глубины ее души, хотя она ее не звала, и которая почти бесстыдно, яснее, чем все слова, говорила: я знаю, что ты меня желаешь, и я этому рада. Она увидела, как в его глазах что-то сверкнуло — какой-то горячий вопрос, сменившийся тотчас же смирением и грустью. Он обратился с равнодушно-вежливыми словами к фрау Арбесбахер, которая шла перед ними; вся группа спутников мало-помалу сплотилась, приближаясь к цели. Вдруг около Беаты очутился молодой доктор Бертрам, и в том, как он теперь держался, в его взглядах и словах была какая-то уверенность в сближении, произошедшем между ним и Беатой за время экскурсии, и в том, что она чувствует и одобряет их близость. Но она продолжала быть с ним холодной и все более далекой с каждым шагом.
Когда все дошли до виллы Вельпонера, она заявила, к общему и даже к своему собственному удивлению, что устала и предпочитает вернуться домой. Ее стали уговаривать остаться. Но так как сам директор довольно сухо выразил свое сожаление, то другие перестали настаивать. Она сказала, что не знает, придет ли к общему ужину в Seehotel'e, затеянному по дороге, но ничего не имела против того, чтобы, во всяком случае, Гуго ужинал со всеми.
— Уж я присмотрю за ним, — сказал архитектор, — и не дам ему напиться допьяна.
Беата попрощалась. Ее охватило чувство истинного облегчения, когда она шла домой, и она заранее радовалась нескольким часам несомненного одиночества.
Дома она застала письмо от доктора Тейхмана и удивилась не столько тому, что он опять напомнил о себе, как тому, что за последнее время она почти забыла о самом его существовании.
Она сначала основательно отряхнулась от пыли целого дня. И только потом, надев удобное домашнее платье, села за туалетный столик и стала читать письмо, содержание которого не возбуждало в ней никакого любопытства. В начале письма были, по обыкновению, сообщения чисто делового характера: Тейхман очень дорожил тем, что занимался ее делами, и с несколько деланным юмором давал ей отчет о ходе маленького процесса, в котором ему удалось спасти для Беаты незначительную сумму денег. В конце он упомянул в намеренно равнодушном тоне, что во время каникул попадет проездом на Eichenwiesenweg и, как он писал, не хочет оставить надежду на то, что из-за кустов ему мелькнет навстречу белое платье или даже милый взор и что его пригласят хотя бы поболтать у порога. Он не преминул также прибавить поклоны «доброму архитектору» и «могущественному владельцу замка вместе с его почтенной семьей», как он выразился, а также другим знакомым, которым он был представлен во время своего трехдневного пребывания в Seehotel'e в минувшем году.