Но для того чтобы проворачивать эти темные делишки, нужен свой мэр, закрывающий глаза на большие и маленькие нарушения закона. На это место как раз и хотели посадить Рона Джереми.
Почему, спрашивается, члены городского совета не изберут кого-нибудь из своих? Зачем им чужой?
Ответ очевиден: они не доверяют друг другу, боятся, что новый мэр, получив власть, рано или поздно выйдет из-под контроля и подомнет под себя весь бизнес в городе. Значит, будет борьба, а это убытки, и немалые… «Отцы города» и так постоянно грызутся между собой, пытаясь выбить заказы получше, и каждый, разумеется, гребет под себя…
Вот и дошло до того, что они не смогли определиться с мэром. И тут появился Рон Джереми, весь такой в белом. Его кандидатура устроила буквально всех, он подошел просто идеально — не местный, своего бизнеса в городе не имеет, полностью зависит от совета, легко контролируется.
Эти тонкости мне объяснил Билл Коули, пока мы ехали на южную окраину Катарсиса. В этом районе жили в основном мексиканцы. Я никогда раньше здесь не был, и увиденное меня неприятно поразило: полуразвалившиеся домишки, даже, скорее, лачуги, в которых обитает сразу по несколько семей, грязные дети, неряшливые тетки, стиравшие белье прямо на улице… А над всем этим возвышается старое кирпичное здание скотобойни — огромный завод, в котором, по словам Билла, за день разделывали по тысяче коровьих туш. Просто конвейер смерти какой-то…
— Смотри: вот сюда входит живая, откормленная буренка, — показал мне Коули, — а выходят только говяжьи консервы, костная мука и сырье для кожевенного завода. От коровы остается одно мычание, а все прочее идет в дело.
Я посмотрел на скотобойню — она производила гнетущее впечатление. Даже в солнечный день ее темно-красное кирпичное здание выглядело неприветливо, а уж если ночью…
— Латиносы вкалывают на фабрике почти без выходных, — продолжил свое объяснение Коули, — а когда выдается свободный вечер, напиваются до бесчувствия и устраивают драки с поножовщиной. Крови — море! Тут появляемся мы — живых отвозим в кутузку, раненых — в больницу, а мертвых — в морг. Работенка несложная, хотя и не слишком приятная. Но, думаю, ты быстро привыкнешь.
— А почему не прикрыть вообще эту лавочку, раз тут творятся такие страшные дела? — поинтересовался я.
— Наивный ты человек, Чувак, — хмыкнул Билл. — Скажешь тоже — прикрыть! Во-первых, пивнушка принадлежит владельцу скотобойни и приносит дополнительный доход, причем немалый, а во-вторых, для латиносов она — единственное место, где можно как следует отдохнуть и выпустить пар. Представь себе: человек вкалывает, как проклятый, целый день, устает, где ему оттянуться? Конечно, в этой забегаловке! Сам подумай, какое развлечение у этих латиносов? Да в их хибарах даже радио нет, не то что телевизора! Ну поколотит мужик от злости жену, ну даст подзатыльник ребенку, и все. Не то удовольствие совсем! А вот пивная — самое подходящее место для настоящего мужика: тут и поболтать с приятелями можно, и пивка употребить, и подраться от души, всю накопившуюся злость выплеснуть. Помашут латиносы кулаками, набьют друг другу морду, и порядок, на следующий день — опять тише воды, ниже травы, вкалывают до седьмого пота. И все довольны: для хозяина пивной — хорошая прибыль, для мексиканцев — место отдыха, нечто вроде мужского клуба, для нас же — работа. Бывало, вызовет нас бармен, если драка слишком уж шумная, приедем, разберемся, отходим дубинкой самых буйных, доставим в участок, и отлично. Вот тебе и показатели в борьбе за общественный порядок! Избиратели и члены городского совета должны знать, что мы не зря свой хлеб с маслом едим, упорно боремся с преступностью. Так что, парень, от этой пивной всем польза. Единственная проблема: латиносы — парни горячие, чуть что — сразу за ножи, а нам потом разбираться — кто кого и за что порезал. Но и это хорошо — всегда можно сказать, что мы имеем дело с опасными преступниками, вооруженными холодным оружием.