Заканчивая работу над совместным проектом «Вселенная Метро 2033: Изнанка мира», я услышал от лидера проекта Элоны Демидовой такую фразу: «как тяжело, оказывается, написать книгу…» Обычные слова, констатирующие всем хорошо известный факт, однако запомнились они надолго, и я частенько их вспоминал, когда писал «Обитель снов».
Что особенного в этой прописной, в общем-то, истине?
Смотря на чужое творчество со стороны, я считал безумно сложным занятием подбирать красивые, правильные слова и конструировать из них предложения, абзацы, главы, наконец, целые книги. Выдумать сюжет элементарно, только включи ненадолго фантазию, проблематичнее придать идее литературную форму, перенести абстракцию, живущую в твоей голове, на бумагу. Так я (наивный!) искренне полагал. И укрепился в своем мнении, когда начал писать сам. Непослушные слова и их сочетания с садистской изощренностью измывались над неофитом – прыгали, скакали, глумились и гримасничали, никак не желая складываться во вменяемый текст, буквы цеплялись друг за друга, образуя чудовищные, нечитаемые нагромождения, знаки препинания исчезали в неизвестном направлении, реплики главных героев тонули в какофонии косноязычных и глупых фраз.
Шло время, уставшие от непослушания единицы речи становились покладистей, запятые и точки возвращались на насиженные места, персонажи умнели, постепенно осваивая внятную человеческую речь. Укрощение строптивых символов не превратилось в простое и незамысловатое действо, но уже и не пугало с прежней силой. Оказалось, броуновское движение элементарных частиц русского литературного вполне поддается дрессуре и даже подчиняется некоторым скрытым от простых смертных сакральным правилам.
Дальше больше – я осмелел настолько, что начал присматриваться к речевому эквилибру – жонглированию словами, балансированию на грани аллитерации, акробатическим этюдам со сложносочиненными предложениями и прочему интеллигентному экстриму. Ощущение того, что свободолюбивые лексические символы проявили по отношению ко мне некую, пока еще весьма условную покорность, стало первой, весьма неожиданной наградой. Когда собственноручно написанный текст нравится тебе самому – это кайф почище прочих. Первый поцелуй не так волнует, честное слово! И не надо крутить пальцем у виска!
Время все шло, шло и шло, творческие «поцелуи» начинали приедаться, как и положено, захотелось чего-то большего! Таким большим оказалась первая, безумно желанная и при этом совершенно нечаянная (такое бывает) журнальная публикация. Гордости и счастью не было предела.