Сантэн вела «даймлер» решительно и быстро, не снижая скорости, с разбегу преодолевая даже разрытые участки; она управляла большой желтой машиной легкими прикосновениями к рулю, так что шины не проваливались и колеса не буксовали в песке.
Руль Сантэн держала как профессиональный водитель, откинувшись на спинку кожаного сиденья и выпрямив руки, глядя вперед и предвидя любые неожиданности раньше, чем доберется до трудного места; иногда она переключала скорость и поворачивала, чтобы уйти с сомнительных участков. Она презирала обычные предосторожности и никогда не брала с собой двух черных слуг, чтобы те в случае необходимости вытаскивали машину. Шаса ни разу не видел, чтобы мамина машина застряла – даже на самых трудных участках дороги от шахты.
Он сидел рядом с ней на переднем сиденье. На нем был старый, но чистый рабочий комбинезон из запасов фабрики. Грязная одежда, пропахшая рыбой и измазанная рвотой, лежала в багажнике «даймлера».
С начала поездки мать не сказала ни слова. Шаса украдкой поглядывал на нее, страшась ее накопленного гнева, не желая привлекать к себе внимание и в то же время не в состоянии не смотреть.
Она сняла шляпку, и ее густые черные волосы, коротко подстриженные в модном итонском стиле, развевал ветер. Они блестели, как промытый антрацит.
– Кто начал? – неожиданно спросила она, не отводя взгляда от дороги.
Шаса задумался.
– Не знаю. Я его ударил, но…
Он замолчал. Горло еще болело.
– И что же? – настаивала она.
– Все было как будто заранее предопределено. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что будем драться. – Она молчала, и Шаса вяло закончил: – Он меня обозвал.
– Как?
– Не могу повторить. Грубо.
– Я спросила: как?
Говорила она спокойно и негромко, но он расслышал опасную хрипотцу.
– Он назвал меня сотпилем, – торопливо сказал Шаса. Он понизил голос и, устыдившись такого страшного оскорбления, отвернулся, поэтому не заметил, что Сантэн с трудом сдержала улыбку и чуть отвернулась, чтобы он не заметил веселье в ее взгляде.
– Я тебе говорил, что слово грубое, – виновато добавил он.
– И ты его ударил. А ведь он моложе тебя.
Шаса не знал, что он старше, но его не удивило, что мать это знала. Она знала все.
– Может, он и моложе, но он большой африкандерский бык; он по меньшей мере на два дюйма выше меня, – принялся защищаться Шаса.
Сантэн хотелось расспросить, как выглядит ее второй сын. Такой же светловолосый и красивый, как его отец? Какого цвета у него глаза? Но вместо этого она сказала:
– И он побил тебя.
– Я едва не победил, – возразил Шаса. – Закрыл ему глаз и пустил кровь. Я едва не победил.