Четыре дня спустя на центральном вокзале Кейптауна семья села в другой поезд. У них почти не было времени пройтись по Эддерли-стрит и поглазеть на легендарный массив Столовой горы с плоской вершиной, который возвышался над городом: пришлось торопиться обратно и садиться в поезд для более короткого переезда – по равнинам Кейпа и через обширные виноградники к горам.
Все священники и половина паствы собрались на перроне станции Стелленбос, чтобы приветствовать их, и семья сразу поняла, что вся ее жизнь разительно переменилась.
Почти с первого дня Манфред погрузился в подготовку к вступительным экзаменам в университет. Два месяца он занимался с раннего утра до позднего вечера, потом за одну трудную неделю сдал экзамены и еще более трудную неделю ждал результатов. Он был первым по немецкому языку, третьим по математике и восьмым в общем списке. Годы учения в доме Бирманов принесли свои плоды, и его приняли на юридический факультет; семестр начинался в конце января.
Тетя Труди резко возражала против того, чтобы он оставил дом и поселился в одном из мужских общежитий. Она указывала, что теперь у него есть собственная отличная комната, что девочки будут без него скучать (подразумевалось, что и она сама) и что даже при царском жалованье дяди Тромпа плата за общежитие тяжело скажется на семейном бюджете.
Дядя Тромп встретился с архивариусом университета. Разговор был о финансах; дядя Тромп не стал обсуждать с семьей подробности, но после этого решительно принял сторону Манфреда.
– Жизнь в доме среди женщин со временем сведет парня с ума. Он должен жить в обществе других молодых мужчин и взять все возможное от университетской жизни.
И вот 25 января Манфред радостно явился во внушительное, выстроенное в голландском стиле общежитие для студентов-мужчин, которое называлось «Rust en Vrede». В переводе это значило «Отдых и покой», и в первые же несколько минут Манфред понял, как иронично звучит это название: его втянули в варварский ритуал посвящения первокурсников.
Имя у него отобрали, и ему было дано прозвище Пуп; такое же прозвище получили все девятнадцать первокурсников общежития; в вольном переводе это слово означало «испускание газов из кишечника». Манфреду воспретили пользоваться местоимениями «я» или «мне»; нужно было говорить «этот пуп» и просить позволения на любое действие не только у старших студентов, но и у всех неодушевленных предметов в общежитии. Приходилось то и дело повторять бессмысленные «Достопочтенная дверь, этот пуп хочет пройти» или «Достопочтенный унитаз, этот пуп хочет посидеть на тебе».