– Я никогда не осознавал этого, – прохрипел он.
– О Мэнни… Я это всегда понимала. Я любила тебя с самой первой встречи, с самого первого дня и буду любить до смерти, – воскликнула Сара и подняла к нему лицо. – Поцелуй меня, Мэнни, поцелуй, или я умру.
Прикосновение ее губ что-то воспламенило в нем, и огненный туман затмил его разум, отделил от окружающего. Они оказались под соснами у тропы, на мягкой постели из сосновых игл, знойный осенний воздух мягко, как шелк, касался обнаженной спины Манфреда, но был не таким мягким, как тело Сары под ним, и не таким горячим, как влажные глубины, в которые она уводила его.
Он не понимал, что происходит, пока она не закричала от боли и радости, но тогда было уже поздно, и он, больше не способный сдерживаться, подхватил ее крик, бурной волной прибоя его унесло туда, где он никогда раньше не бывал – и даже не подозревал о существовании таких мест.
Явь и сознание возвращались медленно и долго. Он оторвался от Сары и в ужасе посмотрел на нее, натягивая одежду.
– То, что мы сделали, – непростительный смертный грех…
– Нет! – она яростно покачала головой и, не одеваясь, потянулась к нему. – Нет, Мэнни, греха нет, когда двое любят друг друга. Как это может быть грехом? Это идет от Бога, прекрасное и святое.
Ночью накануне отплытия с командой и дядей Тромпом Манфред спал в своей старой комнате пасторского дома. Когда в доме стихло и стемнело, по коридору пробралась Сара. Манфред оставил дверь незапертой. И не протестовал, когда Сара сбросила сорочку и забралась к нему под простыню.
Она оставалась с ним до тех пор, пока голуби на дубах за верандой не начали охорашиваться и негромко ворковать. Тогда она в последний раз поцеловала Манфреда и прошептала:
– Теперь мы принадлежим друг другу – навсегда.
* * *
До отплытия оставалось полчаса, но в каюте Сантэн было так тесно от гостей, что стюарду пришлось передавать бокалы с шампанским через головы, и требовались большие усилия, чтобы пробраться из одного конца каюты в другой. Не было только одного друга Сантэн – Блэйна Малкомса. Они решили не афишировать тот факт, что плывут на одном корабле, и договорились встретиться, только когда корабль выйдет из гавани.
Весь прием рядом с Сантэн оставались Эйб Абрахамс, которого распирало от гордости и который не отпускал от себя Дэвида, и доктор Твентимен-Джонс, высокий и печальный, как марабу. Они специально приехали из Виндхука проводить ее. Естественно, здесь были Гарри и Анна, а также оу баас генерал Сматс и его маленькая пышноволосая жена в очках в стальной оправе, которые делали ее похожей на даму с рекламы чая «Маззаватти»