— Я знаю это. Но почему ты не рассказал мне? Я могла бы попытаться помочь.
— Вопрос не из простых, — хмуро заметил Финн. — Никакой алкоголик не захочет признаться в этом даже любимому человеку, хотя бы потому, что тогда об этом будут знать все остальные. Тогда поселившийся внутри страх быть отвергнутым выйдет наружу и станет реальностью. Такое чувство, словно на тебя повесили клеймо «алкоголик». Единственное, что остается, — это бросить пить.
— И что? — спросила Тара, не очень понимая, к чему клонит муж.
— И все. Теперь я не могу пить. Если все остальные воспринимают спиртное просто как выпивку, я — исключительно как обезболивающее… для души. Больше ни бокала шампанского по праздникам, ни аперитива, который частенько стоял у нас на столе за обедом. Я бы рад позволить себе эти маленькие радости жизни, не теряя при этом контроля над собой, но не могу. Это зависимость.
— Но тогда тебе придется расстаться и с людьми, с которыми ты пил раньше, — осторожно сказала Тара.
— Если ты о Дерри, то он меня уже уволил.
— Хорошо. А не хочешь начать новую жизнь в новой стране?
— А там есть общества анонимных алкоголиков?
Тара усмехнулась:
— Там совершенно невероятный климат, прекрасное побережье, высокий уровень жизни и кооперативная квартира.
— Звучит как сказка, — сказал Финн и обнял Тару. — Но давай вначале сделаем то, чего давно не делали.
Тара покачала головой.
— Пошли лучше спать, — сказала она. — Я скучала по тебе, особенно по ночам. Лежала и представляла, что прижимаюсь к тебе, чувствую тебя всем телом. Но сейчас я хочу только одного — спать.
Она выключила свет, и, взявшись за руки, они вместе пошли в спальню.
Любовные ласки супругов были бесконечно нежны, словно нежность могла восполнить все, что они потеряли за это время. Уставший, Финн повернулся к Таре и заснул. Она же заснуть не могла. Она лежала в темноте и думала о своем будущем с Финном.
Но Тара знала, что жизнь не кино и чудес в ней не бывает. Ей сразу вспомнились сериалы, где в конце все, счастливые, уходят в закат под аккомпанемент цыганской скрипки. В реальной жизни намного больше грубой прозы. Перед Тарой расстилалась грубая ткань реальности вместо изящного, обработанного под сепию холста, на котором в последний раз монтировались титры сериала.
Финн теперь не сможет составить ей компанию на званых вечерах.
Теперь же их жизнь станет совсем пресной — никаких вечеринок, никаких праздников.
«Сможет ли Финн справиться с этим? А смогу ли справиться с этим я?» — размышляла Тара. Сможет ли она стать поборницей трезвости для своего мужа и присматривать за ним, как мать присматривает за непослушным ребенком? Сможет ли постоянно поощрять его хорошее поведение? Наверное. Но Тара не хотела себе такого в жизни. Она осторожно повернулась на бок и стала наблюдать за спящим Финном. Во сне он казался таким безмятежным, словно его жизнь протекала не на земле, а в раю.