Вадим оторвался от стены и пошел на сцену. И вдруг понял, что горло стиснуто, словно удавкой, и что он не в состоянии не только петь, но даже говорить. Вадим остановился и закрыл глаза. Ему хотелось исчезнуть или вдруг оказаться где-нибудь в другом месте, далеко-далеко отсюда.
Конферансье, помолчав, еще раз объявил его выход, зал снова радостно взвыл и зааплодировал… За кулисами забегали, засуетились. Вадим жестами пытался объяснить, что не может петь.
И тут из всей этой суеты материализовался уверенный вальяжный человек. Бесцеремонно растолкав всех, он подошел к Вадиму, неторопливо поставил на пол толстый желтый портфель, достал из него бутылку и стакан. Налил, подал Вадиму и кивнул. Вадим послушно проглотил содержимое стакана — залпом, словно горькое лекарство. Язык и горло обожгло, потом тепло опустилось в желудок и почти сразу ударило в голову. Но Вадиму некогда было размышлять об этом физическом феномене.
— Это что, водка? — спросил он.
— Обижаете, Вадим Сергеевич. Это коньяк. «Белый аист».
И тут Вадим понял, что голос вернулся. Он бросился на сцену и подал знак обеспокоенному дирижеру.
Только после третьей песни, принимая цветы и раскланиваясь, он решился взглянуть в зал. Между двумя крепдешиновыми тетками сидел, расставив колени и уютно уложив на них круглый животик, толстый мужчина. Он радостно сиял всем своим круглым розовым лицом и самозабвенно хлопал.
После концерта Вадим отдыхал в артистической уборной. Не столько, впрочем, отдыхал, сколько ломал голову, как бы избежать встречи с толпой поклонниц у входа. Вопли этих восторженных истеричных девиц совсем не тешили его самолюбие. Довольно часто он задерживался на полчаса, на сорок минут и выходил, когда толпа рассасывалась.
В дверь деликатно постучали. Не дожидаясь приглашения войти, в артистическую шагнул тот самый благодетель с коньяком «Белый аист». Весело посмотрел на Вадима круглыми, немного выпученными глазами и приветственно протянул пухлую ладонь:
— Позвольте представиться. Семен Керзон. Лорду Керзону не родственник и даже не однофамилец.
И тут Вадим сообразил, где он видел этого человека, и тут же вспомнил, откуда знает его фамилию. И в Госконцерте, и в филармонии, и в любой компании, имеющей отношение к эстраде, только и слышно было: «Это надо Керзона спросить… Керзон сделает… Керзон достанет… Ну, тут и Керзон не поможет!»
Вадим пожал протянутую руку и машинально ответил:
— Очень приятно. Вадим Глинский.
У Керзона брови поползли вверх.
— Вы думаете, я вас не знаю?!
Вадим засмеялся. Впервые за много-много месяцев.