Утром Вадим проснулся оттого, что почувствовал на себе ее взгляд. Она смотрела на него с такой нежностью, с такой благодарностью. Но Вадим быстро закрыл глаза и притворился, что продолжает спать. Он слышал, как она встала, как тихонько возилась в ванной, потом ушла на кухню. Затрещала кофемолка, засвистел чайник. Вадим почувствовал раздражение. Чужой человек в доме. Пришлось проснуться, хотя он привык вставать гораздо позже.
Она встретила его неудержимо счастливой улыбкой.
— Я не знаю, что ты пьешь утром — чай или кофе, поэтому приготовила и то и другое.
Вадим добродушно улыбнулся. Присел к столу, на котором она сооружала бутерброды.
— Я люблю завтракать один, — спокойно, без раздражения сказал он.
Она положила нож — не стукнув, не звякнув. Лицо ее побелело и вытянулось, губы затряслись. Она медленно вышла из кухни, словно надеялась, что он позовет ее, вернет. Но он не позвал. Налил себе кофе, положил три ложки сахару и принялся тщательно его размешивать, всецело поглощенный этим занятием.
Она вышла тихо, не стукнув дверью. И больше он никогда ее не видел.
А вечером привел другую девушку, веселую, разбитную. Рыжеволосую, с молочно-белой кожей. Чем-то она ему напомнила пани Эльжбету. Утром он так же легко выпроводил ее, пообещав позвонить через пару дней.
Их было много — совсем юных, неопытных и постарше, зрелых. Они приходили и уходили. Не все были так деликатны, как та первая, темноволосая, глазастая.
Одни были в самом деле влюблены в него, другие хотели похвастаться близким знакомством со знаменитостью, третьим не чужда была корысть, и они без стеснения выпрашивали подарки.
Но Вадим не видел разницы. Все они были игрушками, довольно недорогими, все они доставляли ему некоторое удовольствие, примитивное, короткое, но все-таки удовольствие. Пару раз, впрочем, игрушки пробовали выйти из повиновения и занять в его жизни неподобающе важное место.
Одна девочка пыталась отравиться и оставила прощальную записку, в которой сообщила, что уходит из жизни, потому что любовь ее к нему безответна. Отравилась она неумело; Вадим понял, что не очень-то и старалась, просто хотела произвести впечатление. На записку никто никакого внимания не обратил: мало ли юных дурочек влюбляется в певцов, артистов, поэтов.
Другая заявила, что беременна. Вадим обратился к Керзону. Тот подумал, пошевелил губами, что-то подсчитывая, и назвал сумму. Не маленькую, но и не большую. Вадим назначенную сумму выдал, и больше беременная девица его не беспокоила.
Если бы Вадим читал Библию, то он знал бы, что примерно три тысячи лет назад один человек уже шел этим путем (правда, возможностей у него было больше): накопил несметные богатства, построил роскошные дворцы, объезжал не только горячих чистокровных коней, но также боевых верблюдов и слонов; тысячи красивейших женщин всех племен побывали на его ложе. Звали этого человека Соломоном, и после всех побед и наслаждений, выпавших на его долгую жизнь, он пришел к неутешительному выводу, заключенному в коротких словах: «И это пройдет».