Галя завизжала так, что у самой заложило уши, как в резко взлетающем самолете.
Если бы она не бегала по всему городку, распутывая никому не нужные тайны и интриги, если бы не занималась борщом и котлетами для своего любимого Жгута, если бы она просто села на крылечко Альбининого дома и ждала, ждала… Все было бы иначе, она перехватила бы Альбину, поговорила бы с ней, главное в такой ситуации — выплакаться вместе. Поревели бы, и все отошло, все уладилось бы.
Марина оттолкнула подругу, решительно вошла в аптеку, взяла руку Альбины, прислушалась. Повернулась к Гале, которая застыла с поднятой к губам ладонью, давилась рыданиями и качала головой. Сказала совершенно спокойно:
— Прекрати рыдать. Мне нужна твоя помощь. Одна я не справлюсь.
Марина сама с трудом сдерживалась, чтобы не закричать, не завыть, но сейчас она просто не имела на это права. В эту минуту она была прежде всего не подругой Альбины, а врачом, да и Альбина была пациентом, жизнь которого, едва проступавшая слабыми толчками пульса, висела на волоске. Марина сглотнула комок, стоявший в горле, глубоко вздохнула и скомандовала Гале:
— Так. Иди сюда. Поверни ее на этот бок. Хорошо. Беги в процедурную, принеси оттуда большой шприц, катетер и тазик… Нет, лучше я сама, ты не найдешь.
— А что ты… мы будем делать?
— А что в таких случаях делают? Промывание желудка.
Эти минуты, пока Марины не было, показались Гале вечностью. Она боялась, что Альбина умрет у нее на руках, прислушивалась к слабому редкому дыханию, которое, казалось, замирало… От вздоха до вздоха проходили мгновения, долгие, как годы.
Марина вернулась:
— Открой ей рот и придерживай… так…
Тело Альбины содрогнулось в спазме. Галя всхлипнула:
— Ой! Что это?
— Хороший рвотный рефлекс, что! — буркнула Марина. — Ладно, давай через нос, быстрее будет.
— Ей больно?
— Будет больно, когда очнется. Слизистая все-таки… Все. Набери раствор в шприц. Придерживай катетер.
Гале стало легче. Она послушно выполняла указания Марины, стараясь не смотреть на синюшное неживое лицо, на безвольное тело…
Они сделали все, что можно было сделать в условиях этой маленькой, скудно оборудованной больницы. Дважды промыли желудок. Марина делала уколы и шептала про себя:
— Камфора подкожно… если бы знать… преднизолон внутривенно… если бы знать, сколько времени прошло… Бэ-двенадцать внутримышечно… если почки выдержат… если печень не задета… если удастся вывести из комы… а теперь капельницу с глюкозой… конечно, электролиты… а где я возьму изотонический раствор… если бы знать, когда…
Через два часа они все еще сидели возле спящей Альбины, хотя Марина несколько раз уговаривала Галю вернуться домой. Но Гале казалось, что, если она уйдет, Марине не удастся одной удержать Альбину. И тоненький волосок, связывающий ее с жизнью, не выдержит и оборвется.