Первый этаж был практически готов. Обои наклеены, двери и окна окрашены, пол отшлифован, мебель — та, что была, — расставлена. Йоакиму следовало купить новую мебель, но денег не хватало, а работу он так и не начал искать. Пока в его распоряжении были только шкаф восемнадцатого века и столовый гарнитур. К потолку Йоаким подвесил большую хрустальную люстру, а на подоконниках расставил старинные подсвечники.
Фасадом Йоаким еще не успел заняться, да и денег не было, — но он надеялся, что предыдущие обитатели хутора на него не в обиде. Ему даже хотелось, чтобы они оценили плоды его трудов. Иногда ему казалось, что он слышит их шаги на втором этаже и голоса, шепчущие в пустых комнатах. Но только не Этель. Ей сюда вход воспрещен. Слава богу, она перестала являться Ливии во снах.
— Вы приедете ко мне на Рождество? — спросила мать Йоакима, когда он позвонил ей в середине декабря.
В голосе Ингрид слышно было волнение, и Йоакиму не хотелось ее разочаровывать.
— Нет, — поспешил он ответить, глядя в окно.
Дверь в коровник снова была открыта. Он ее не открывал.
Можно было, конечно, сказать себе, что это дело рук детей или дверь открыл ветер, но Йоаким знал: это был знак от Катрин.
— Нет?
— Нет, — повторил он. — Мы решили остаться здесь на Рождество. На хуторе.
— Одни?
«Нет», — подумал Йоаким, но вслух произнес:
— Одни. Если, конечно, мать Катрин Мирья не заглянет, но мы об этом еще не говорили.
— А вы не могли бы…
— Мы приедем на Новый год, — пообещал Йоаким. — Тогда и обменяемся подарками.
Рождество все равно будет мрачным, где бы он его ни праздновал.
Какой праздник без Катрин.
Рано утром Йоаким сидел в детском саду и смотрел, как дети отмечают День святой Люсии. Одетые в белоснежные наряды, с искусственными свечами в волосах, шестилетние девочки нервно улыбались своим родителям, снимавшим праздник на видео.
Йоакиму не нужна была видеокамера, потому что он никогда не забудет, как пели Ливия с Габриэлем. Он смотрел на детей и вертел на пальце обручальное кольцо, думая, как счастлива была бы Катрин, будь она сейчас рядом.
На следующий день после праздника на остров налетел первый зимний шторм. Крупные градины ударяли в окна, грозя их пробить. В море бушевали волны, ломая хрупкий первый лед, успевший образоваться у берега, заливая каменную дамбу и закручиваясь в воронки около маяков.
Когда шторм был в самом разгаре, Йоаким позвонил Герлофу Давидсону, знавшему о погоде все.
— Кажется, начался первый зимний шторм, — сказал Йоаким.
Герлоф фыркнул в трубку, сказав:
— Это шторм? Нет, это не шторм. Шторм еще будет… И мне кажется, это случится еще до Нового года.