Алла не выдержала – слезы брызнули из ее глаз. Она обняла Алешеньку, прижалась к нему, и он не вырывался: только худенькие плечики вздрагивали в ее руках.
– Что за шум, а драки нет? – Могучий голос Бориса Кузьмича заставил всех обернуться. – Алла Георгиевна, голубушка!
– Борис Кузьмич… – Голос ее сорвался.
– Обнимайтесь спокойно, – он улыбнулся, – ко мне зайдете потом.
Она не знала, сколько времени просидела, прижимая к себе Алешеньку, – была так счастлива, что, казалось, больше ничего и не нужно. А потом Максимка набросился с расспросами: ему все хотелось знать и про экзамен, и про комиссию, и про палату адвокатов. Лена пыталась остановить сына, но он был так возбужден, что ее даже не слышал.
– Имей совесть, Максимка, – она наконец проявила строгость, – Алле к Борису Кузьмичу нужно, а ты не закрываешь рот!
– Простите, тетя Алла! Вы идите, идите. Я потом!
Алла хотела подняться, но Алешенька накрепко вцепился в ее руку, не отпускал. Только тогда она вспомнила про подарок – достала из пакета вертолет и положила на одеяло.
– Это мне?! – Алешенька неуверенно дотронулся до коробки.
– Конечно.
– Ух ты! – Максимка вытянул шею. – Настоящий?!
– Спасательный, – Алла улыбнулась. – Максимка, будь другом, помоги Алешеньке разобраться.
Воспользовавшись заминкой, она поднялась и вышла за дверь.
Борис Кузьмич ждал ее в ординаторской. Он тихо и торопливо заговорил, не дав ей даже рта раскрыть.
– В четверг оперируем. Будем бороться. Но обещать ничего не могу.
– Совсем плохо дела?!
– Ишемия, – хирург тяжело вздохнул, – если реконструктивная сосудистая операция не даст результата…
– Господи!
– Главное, спасти ребенку жизнь, – Борис Кузьмич посмотрел на нее сурово из-под нахмуренных бровей, – уже существуют гениальные протезы… абсолютная функциональность… ничего не заметно.
Алла закрыла ладонями лицо. Заведующий отделением осторожно положил руку ей на плечо.
– Держитесь. Не раскисайте. Алешке нужна ваша помощь!
Оставшиеся до операции дни Алла не могла спать: возвращалась после больницы домой и лежала, уставившись в потолок. Она боялась даже зарыть глаза – подсознание тут же начинало рисовать самые страшные картины.
В четверг утром поняла, что не может сама сесть за руль. Вызвала такси и приехала в больницу.
Палата мирно посапывала. Спокойный Алешенька, кажется, и не догадывался, что его ждет: на детских губах во сне блуждала мягкая улыбка. При виде ее Алла не удержалась от слез, а дальше все происходило как в тумане.
Она, как могла, улыбалась Алешеньке, помогала медсестре снять с ребенка пижамку, собственными руками перекладывала его на каталку, а потом провожала до операционной. Сердце прыгало, руки дрожали, она не могла ни слушать, ни говорить. Вернулась в палату и сидела на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону. Мысленно она лежала рядом с сыном под ярким светом хирургических ламп.