И после короткого раздумья он поведал остальное…
— Рассказы, которые до меня дошли… ну, они неправдоподобны. Легенды, порожденные первобытной невинностью и невежеством туземцев. Видите ли, у этих островитян есть собственные мифы о Дагоне, и они передаются из поколения в поколение. Их кровь и внешность настолько выродились, порча обрела над ними такую власть — возможно, с незапамятных времен, — что они решили, будто созданы по образу своего творца, рыбьего бога Дагона.
Именно такие истории они рассказывали морякам, добавляя, что в обмен на поклонение Дагон дарует им все богатства океана, изобилие рыбы и странные золотые сплавы, вымывавшиеся, возможно, из жил в местных горах в сезон дождей. Конечно, именно местные знахари — жрецы Дагона и его Тайный орден — изготавливали из этого золота украшения, отчасти дошедшие до нас.
Но современные легенды — их можно услышать в Инсмуте и его окрестностях — гласят, что в обмен на хорошие уловы и золото островитяне отдавали своих детей морю, так называемым Морским Существам, служителям Дагона и других родственных ему… э-э… божеств глубоких вод, таких как великий Ктулху и Мать-Гидра. И те же легенды утверждают, что инсмутские моряки, возжелав чужого золота, благосклонности полузабытых богов из сомнительных мифов и обещанной им вечной жизни, согласились по их примеру приносить в жертву Дагону и Морским Существам свою молодежь. Только те оказались не столько жертвами, сколько супругами! Таким образом, и эти легенды винят в «инсмутской внешности» порчу от смешанных браков: от смешения Морской и чистой человеческой крови. Но, разумеется, таких браков быть не могло, поскольку морского народа не существует! И никогда не существовало, что не помешало горстке самых опустившихся инсмутцев перенять их культ, чему свидетельство — облупленный белоколонный дворец, посвященный Тайному ордену Дагона.
Осталась только эпидемия конца двадцатых годов…
Ну, семьдесят лет назад наше общество не отличалось нынешней терпимостью. И, увы, когда разошлись слухи об инсмутской порче — о множестве выродившихся, больных и изуродованных горожан, правительство отреагировало с излишней резкостью. Впрочем, несомненно, в то время такую же реакцию вызвало бы, скажем, известие о СПИДе: панику и применение силы. Так вот, последовало несколько рейдов и множество арестов. Было сожжено или взорвано множество ветхих старых домов на набережной. Однако никого не обвиняли в преступлениях и не представили на суд; все ограничилось уклончивыми заявлениями о заразной болезни и тайным распределением множества задержанных по военным тюрьмам.