Девушка скользила по булыжникам, черный кружевной шлейф волочился по мокрым от дождя камням. Две женщины шли чуть впереди, сгибаясь под тяжестью сумок с покупками, головы их были повязаны шарфами, уберегающими от противной октябрьской мороси.
В одной из сумок девушка заметила золотистые чешуйки луковиц. Женщины негромко переговаривались на мягком йоркширском диалекте, склеивающем слова.
Она не стала смотреть на свое отражение в витрине магазина, где лампы заливали светом ряды драгоценных камней. Она и так знала, как выглядит: сплошное кружево и бархат под вздувающимся кожаным пальто, губы немыслимого цвета, волосы, зачесанные назад с высокого бледного лба. На пальцах звенит серебро.
Подходя ближе к женщинам, она подумала: «Сделать это так просто!» Но затем заметила в конце улицы остальных: свой вампирский клан. И поспешила им навстречу.
Когда она обгоняла домохозяек, то задумалась, какой она кажется им: тревожное, зловещее видение из темноты. Она чуть-чуть улыбнулась самой себе. Девушка уже опередила йоркширок на несколько ярдов, когда одна из них заговорила.
— Послушай-ка, Мэри, — сказала она. — Ну разве не здорово, что столько молодых людей нынче стараются одеться поприличнее?
Плакат был громадный, занимающий большую часть рекламного щита в начале главной улицы. Вокруг букв кто-то нарисовал летучих мышей с маленькими улыбающимися мордочками.
— Вы только посмотрите, — сказала Лили с отвращением.
Но Катя лишь улыбнулась. Юлиан развернулся на своем сиденье, чтобы взглянуть на них, откидывая с лица черный локон.
— А что, вы ждали, что нас встретят с вилами и зажженными факелами? Здесь любят готские фестивали. Никто же не собирается блевать и мочиться в их палисадниках. Мы ведем себя прилично. Держимся среди своих.
— Тратим кучу денег, — подхватила Катя. Она взмахнула унизанной серебром и камнями рукой. — С чего бы нас не любить?
— Вот именно.
Но уголки рта Лили поникли, как у ребенка, которого ничто не может утешить. Катя вздохнула. Лили пребывала в таком настроении с того момента, как они выехали из Лидса, и Катя уже начала сожалеть, что вообще согласилась на предложение Юлиана поехать в Уитби. Она не особенно хорошо знала Лили и Юлиана — это были друзья друзей, — и, хотя все они называли себя готами, Катя никак не могла отделаться от мысли, что было бы здорово, если бы Лили с Юлианом были чуть менее… готичными. Лили подавляла ее своими жалобами и все время дулась, а Юлиан болтал без умолку в снисходительно-поучающей манере с самого начала путешествия. Он был на четыре года старше, это правда: двадцать два его года против восемнадцати Катиных, и все равно… Катя понимала, что Юлиан больше знает о готах, вампирских кланах и фестивалях, но она предпочла бы увидеть то, что здесь происходит, своими глазами и составить собственное мнение. Только Катя была слишком вежлива или слишком робка, чтобы сказать ему об этом.