Наверное, дом с самого начала знал, что она обязательно в него вернется. Он давал ей убежище и уют. Без этого приходилось трудно в жизни. Так трудно, как тогда, когда она невыносимо страдала, видя, как все Несчастнее и несчастнее становится Эймос в своих попытках приспособиться к ненавистной ему жизни. Он был смел и предельно честен во время всех процедур, связанных с его банкротством. Его поведение вызвало к нему определенное сочувствие в городе, который никогда до этого не признавал его. Некоторые из кредиторов в Марблхеде отказались выставить Эймосу свои иски. В результате у него забрали все, но оставили маленькую парусную мастерскую в гавани.
Эймос принял эту мастерскую и долгое время упрямо пытался расширить производство новой оснастки. Прежний владелец мастерской очень помог ему. Он остался исключительно из доброго расположения к Эймосу. Благодаря наплыву дачников и их яхтам, мастерская скоро начала давать небольшой доход Но Эймос уже был другим Пожар на фабрике что-то надломил в нем. На глазах Эспер он превратился в старика. Она ничем не могла помочь ему, только смотрела на это угасание и скорбела.
А однажды днем в конце лета Эймос пришел домой ужинать и сообщил ей, что мистер Томпсон из Бостона, владелец «Черного Ястреба», сделал ему заказ на два полных комплекта новых парусов для своего яла.
— Но это же прекрасно! — воскликнула она. — Ты разве не рад, милый?
Эспер на всю жизнь запомнила тот его смех, услышав который, сыновья изумленно уставились на отца.
— Он называл меня «кэпом», — сказал Эймос. — Хлопнул меня по спине и велел поторапливаться. Он живет на перешейке. Говорит, что, мол, почему бы мне как-нибудь не заглянуть к нему со всей семьей. Он, мол, живет пока один. Говорит, что вы залюбуетесь всякими украшениями и заграничной мебелью…
Эспер тогда смущенно и неуверенно улыбнулась и сказала:
— В самом деле, Эймос, почему бы нам не сходить туда? Думаю, он сделал тебе крупный заказ.
— Денег вполне хватит на то, чтобы перебраться в Цинциннати.
Поначалу это известие потрясло Эспер, но она никогда не позволяла себе выражать сомнения в правоте его поступков. Эймос прослышал о каком-то небольшом обувном бизнесе, возглавляемом каким-то молодым человеком. Говорил, что ему наверняка удастся уговорить этого молодого человека взять к себе опытного компаньона на правах партнера. Маленькая надежда вернулась к Эймосу. Все последние дни, проведенные перед отъездом, они были с женой очень близки. Эймос сказал, что выпишет их к себе, как только сможет себе это позволить. Через месяц им действительно пришел вызов в Цинциннати, только не от Эймоса, а от администрации больницы, где он умирал от воспаления легких, подхваченного во время бесцельных шатаний по холодным и ветреным городским улицам в поисках работы, которая устроила бы его лучше, чем то обувное производство, обманувшее его ожидания.