Очаг и орел (Сетон) - страница 4

Женщина передернула массивными плечами:

— Как же, забудешь! Ты только и звонишь об этом.

Девочка в испуге переводила взгляд с отца на мать. Вот, мама опять начинает сердиться. Конечно же, не из-за Ханивудов, мамина семья — не менее старинная, чем любая другая, а из-за папы…

Эспер подошла к матери и дернула ее за юбку.

— Ма, я хотела бы, чтобы наши мальчики были дома, — сказала она, стараясь предотвратить новую вспышку материнского гнева.

Сьюзэн нахмурилась:

— Это не дело. Мужчины должны работать или сражаться, а женщины — ждать. Почти все мужчины, — добавила она, глядя на Роджера.

Девочка опустила руку. Ее порыв прошел даром. Отец выглядел холодным и замкнутым. Он вернулся в комнату к своим книгам и каким-то записям, о которых он не рассказывал. Было слышно, как он запер дверь.

Сьюзэн продолжала хлопотать, убирая посуду в шкафчик, добавив воды в горшок, стоящий в печи.

— Иди спать, — велела она Эспер, которая давно ожидала этого приказа.

Девочка послушно взяла свечу, огонь которой заколебался от сквозняка.

— Дай-ка ее мне, а то ты сожжешь дом, — сказала Сьюзэн, поднимаясь по лестнице вместе с рыжеволосой дочуркой. Она подождала, пока дочь переоделась в ночную сорочку.

— Читай молитву.

— Сейчас, отходя ко сну… — начала девочка. А в конце она робко добавила: — Пожалуйста, Боженька, защити Тома и Уилли. — И посмотрела на мать, ища одобрения. Она увидела, как лицо матери смягчилось.

— Аминь, — сказала Сьюзэн, и Эспер, довольная, улеглась в кровать. Мать наклонилась над ней, и лицо ее было на редкость ласковым. И. в это время дом слегка вздрогнул от нового мощного удара.

— Что это, мама? — вскрикнула девочка.

Сьюзэн посмотрела в окно.

— Это море, — ответила она. — Вода на Франт-стрит.

Эспер прижалась к окну рядом с матерью, и обе они смотрели на волнующееся темное пространство за окном. Не было видно ни улицы, ни двора, а мерцающая чернота была уже недалеко от большого каштана.

— Ма, что же будет? — прошептала девочка. Сьюзэн взяла ее на руки и положила в кровать.

— Дом выстоит. Спи, — сказала она.

Эспер вдруг снова почувствовала себя спокойно. Мама всегда права. Она сильная, как этот дом, простоявший здесь так долго. Бабушка тоже сильная — хоть она часто плачет и просит, чтобы ее покачали. Чувствуется, что тогда это как бы не она. А папа — не сильный, но у него есть мама, и бабушка, и дом, и я тоже, думала девочка.

И буря бушевала, волны достигали фундамента, а временами вода затекала даже в погреб, но Эспер спокойно спала.

Прошло три недели, прежде чем они получили известие, и та ночь стала для Эспер полузабытым воспоминанием. Плавучие коряги и камни были убраны с дорог, а водоросли выброшены в море. Суденышко, вынесенное на берег, починили. В доме Ханивудов ничего не напоминало о шторме, кроме следа от оторванной ветки на старом каштане.