– Отто Рицлер, верно? – с ходу начал Курт, остановившись всего в паре шагов от переписчика, и укоризненно покачал головой, не дав тому ответить «да»: – Что же столь неучтиво?
– Я… – голос у парня оказался тонкий, как у девицы, и столь же тонкие нервные руки вцепились одна в другую, стискивая пальцы в узел, – просто потерялся… Простите, я знаю, кто вы, но я думал – посторонние…
– Сюда ведь не воспрещен вход для студентов, а более кому же быть? Какие тут могут быть посторонние?
– Не знаю, простите…
– Ну, Бог с ним, – оборвал Курт, ухватив переписчика за локоть наподобие того, как минуту назад вцеплялся в него монашествующий в миру хранитель университетской мудрости; парень вяло дернул рукой, но откровенно вырываться не посмел. – Ты, я вижу, занят делом, посему не стану отрывать тебя от важной работы надолго – ответь на два-три моих вопроса, и я тебя оставлю… Ты ведь баварец, верно? – поинтересовался Курт почти дружелюбно, и Рицлер испуганно захлопал ресницами.
– Да… – нерешительно откликнулся он и торопливо уточнил: – А что?
– Ничего, что́ ты так испугался? – с улыбкой пожал плечами майстер инквизитор, ободряюще шлепнув его свободной ладонью по плечу. – Всего лишь желал отметить столь похвальное рвение к знаниям – явиться в Кёльн, в такую даль… Часто тебя донимают просьбами переписать что-то?
Локоть в его пальцах стал словно бы каменным; лицо же переписчика сейчас являло собою академически безупречный пример лжеца, преподаваемый будущим инквизиторам наставниками: «взгляд излишне прямой, ибо лжец в миг неправды вспоминает, что говорящий истину не прячет взгляда, а поскольку человек не примечает за собою, как долженствует держать себя в обычном разговоре, то ему и кажется, что сие означает глядеть прямо в глаза вопрошающего». Сейчас Рицлер именно так себя и вел – принуждая взгляд не ускользать в сторону и, вместе с тем, не имея силы воли выдержать взгляд встречный, пряча глаза и тут же норовя обернуть их к собеседнику; понимая при том, что его напряженность заметна, он нервничал еще более, оттого с еще большим усердием и безуспешностью стремясь не отвращать взгляда.
– Случается… – пробормотал Рицлер с неуместной улыбкой, явно силясь сообразить, что успел поведать господину следователю библиотекарь, что это может обозначать и что вышеупомянутый следователь мог в свете этого заподозрить.
– Ты тут один переписчик, ведь так?
– Да, майстер… – запнувшись, Рицлер подождал несколько времени, не подскажут ли ему имени, каковое он то ли не успел еще узнать, то ли запамятовал; не дождавшись, он выдавил, с усилием соединяя звуки: – инквизитор… Я один. Больше нет.