На самом деле трагедия Берлускони заключается в том, что он когда-то в самом деле пытался изменить Италию.
Сильвио Берлускони — это выскочка, парвеню, блестящий бизнесмен американского, непривычного для Италии типа. Первый его бизнес был девелопмент. (Отсюда и слухи о связях с мафией — деньги на девелопмент обычно давала мафия.) Следующий — телевидение. До Берлускони телевидение в Италии было государственным и скучным запредельно; запрет на общенациональные частные каналы был прописан законодательно. Берлускони был итальянским Гусинским — он принялся скупать местные кабельные каналы и создал из них де-факто общенациональную сеть, которая впервые показала итальянцам интересное — скопированное с США — телевидение.
Когда правительство это сообразило, оно тупо выключило телевизор, и миллионы итальянцев, прильнувших к голубому экрану в ожидании очередной порции высокодуховного зрелища вроде «поля чудес» увидели белую рябь. Правительство чуть не снесли, а Берлускони, в точности как Козимо Медичи в свое время, понял, что в этом государстве нельзя быть богатым и не заниматься политикой.
Самое поразительное, что Берлускони всерьез хотел реформировать Италию — и начал как раз с пенсионной реформы. В результате через 7 месяцев он вылетел с поста и 5 лет провел в оппозиции. Когда он вернулся, иллюзии исчезли. Он понял, что политика — это то же телевидение. Если публике нравится «поле чудес», надо делать «поле чудес». В политике то же самое. Пытаться объяснить массе, что булки не растут на деревьях — бесполезно. Объяснить ей можно только одно: что работать они будут меньше, а получать больше.
Много лет назад бывший министр экономики Грузии Каха Бендукидзе как-то рассказывал мне про одного грузинского бизнесмена времен Шеварднадзе. У бизнесмена было штук двадцать бизнесов, и Каха спросил его: «А чего вы не оставите себе один, самый прибыльный, а остальные не продадите?» Потому что понятно, что двадцать бизнесов приносят меньше, чем один, но в двадцать раз больший. А бизнесмен ответил: «Лучше быть незаметным. А то разденут и посадят».
Я вспомнила эти слова, когда познакомилась на туринской книжной выставке с Нино Араньо, породистым итальянцем, настоящим грандом, который имеет 21 бизнес, весьма успешные, и на деньги от них, для души, издает Эзру Паунда и Пико делла Мирандолу.
«А зачем вам 21 бизнес? Почему бы не продать 20 бизнесов и не расширить один?» — спросила я, точь-в-точь как Каха.
И бизнесмен из демократической Италии ответил мне точь-в-точь, как бизнесмен из Грузии времен Шеварднадзе: