— Мне кажется, вы перегибаете, Витя. Содружество ведь не отменяет науку, а усиливает ее роль. Теория...
— Ну да, ну да, Анечка, все знаю. Но пошуметь-то мне можно, хотя бы здесь, перед вами? Я ж такой, мне без этого скучно.
И опять он показался ей доверчивым, простым, добрым — большой, шумный ребенок. Она припомнила отзыв Полозова: «Почти незаменимый... при наших нынешних методах». Что имел в виду Алексей?
— Правильно я поняла, Витя, что в цехе многое делается авральными методами, штурмовщиной?
— А еще бы! — воскликнул Гаршин. — Разве иначе справиться? Задачи-то какие! Впрочем, по правде сказать, Анечка, я это люблю. Знаете, такой аврал: «свистать всех наверх».
— Это вам подходит, Витя, — сказала Аня, смеясь — Но вы же понимаете сами, что это безобразие, а не метод работы, и чем скорее…
Гаршин перебил с азартом:
— А наш план реконструкции? Анечка, я не только понимаю — я сделал главное, что нужно для ликвидации этих методов.
И он стал рассказывать ей сущность плана реконструкции. План предполагал значительное увеличение выпуска турбин — однотипными сериями — и унификацию узлов турбин, с тем чтобы в новой серии вносить возможно меньше изменений. Производство разбивалось на замкнутые участки, изготовляющие определенные узлы, с применением поточного метода везде, где это возможно, с четкой диспетчерской службой, с сигнализацией у станков, по которой подаются новые заготовки или инструмент. Аню пленил и самый план, и искреннее увлечение рассказчика. Вот это он и есть — настоящий Гаршин, человек живого дела, человек горячей практики.
— Однако, Анечка, какие же мы с вами умные разговоры ведем! — вдруг вскричал Гаршин. — Битый час толкуем о производстве, прямо как на производственном совещании.
Аня с досадой усмехнулась: ну вот, это тоже Виктор Гаршин. Подумать только, какое нарушение устоев — поговорил с женщиной всерьез!
— Как вам не стыдно, Виктор! Я же инженер, мне это гораздо интереснее, чем все другое, что вы можете мне сказать.
— Значит, плохи мои дела.
Он опять дурачился, но глаза были уже не ласковые, а упорные, тревожащие.
— У нас до жути много серьезных людей, Анечка. Они вас окружат со всех сторон, так что и смеяться забудете. Алеша Полозов — первый. Вот уж с ним вы наговоритесь о производстве, он, кроме турбин, ничего не видит. Котельников, главный конструктор турбин, — второй. Мужчина умный, строгий и до того сосредоточенный, что у него в глазах вместо зрачков облопаченные диски. Вот вы увидите.
— Погодите, Виктор. Насколько я поняла, ваш план предусматривает изменения не только в технологии, но и в конструкции. Унификация узлов, так? Котельников, наверно, участвовал?