Техник, только что подсоединивший внешнюю воздушную магистраль в специальный лючок в крыле, крутанул винт - и двигатель зачихал, пробуждаясь ото сна. Капитан при этом ощутил восторг такой, что не описать словами - как будто первый раз в кабине сидишь. Все равно - истребители - особая каста и он принадлежит к ней.
Не до восторгов.
Малый газ, медленно растут обороты мотора, винт постепенно растворяется в воздухе, превращаясь в мерцающий диск. Чуть заметная дрожь пронизывает корпус, весь самолет - как гончая, готовая сорваться со смычка.
То, что они делали - в нормальных обычных обстоятельствах никто на это не пошел бы. Так взлетали на первых, переделанных из крейсеров авианосцах. Самолет цепляли за крюк, увеличивали обороты двигателя - и потом отпускали стопор. Малейшая ошибка - и самолет просто кувыркнется на нос, поэтому такие трюки проделывали только опытные и хорошо подготовленные летчики морской авиации. Князь же, хоть и прошел полный курс подготовки морского летчика - истребителя - в кабине этого самолета он не сидел уже как минимум полгода. И тем не менее он решил рискнуть*************.
Семьсот пятьдесят. Тысяча. Тысяча двести. Растут обороты, растет температура масла в двигателе, самолет пытается сорваться с места - но крюк зацеплен за стопор, а стопор - установлен на восьмитонном грузовике, тягаче, раскорячившемся у ангара и вцепившемся лапами-упорами в бетонную твердь. Одна ошибка - и самолет вертанет вперед, винт моментально разлетится на куски, когда лопасти ударятся об бетон - и эти лопасти полетят во все стороны, калеча и убивая все, что попадется им на пути. И в кабину обязательно прилетят осколки винта, к гадалке не ходи...
Тысяча пятьсот
Как только срыв - сразу ручку на себя. На себя...
Тысяча семьсот. Тысяча девятьсот. Две сто...
Князь поднял руку и Васильченко - он тоже смертельно рисковал, стоя у самого призрачного диска, моментально повторил его жест. Сейчас все зависит от синхронности действий трех человек...
- Две триста!
Князь крикнул это во весь голос - и воентехники Васильченко, словно услышав его, махнул рукой и ничком упал на бетон. Самолет дернулся, освободившись от стопора, словно норовистая лошадь - и капитан моментально отдал ручку, регулирующую шаг винта назад, парируя желание самолета опрокинуться вперед, на винт. И с чувством восторга убедился в том, что самолет выпрямился и его неудержимо влечет вперед...
Давно он так не взлетал. Без рулежки. Безо всего.
Непрогретый движок работал чуть громче, чем должно было быть - но это влияет всего лишь на ресурс, а не на способность взлететь. Самолет слегка тряхнуло на стыке бетонных плит, потом еще раз - но скорость неудержимо росла. Город неудержимо надвигался - пыльный, чужой, опасный...