Она бережно подняла с земли Алёшу, совсем невредимого, но дрожащего, бледного, без кровинки в лице, с расширенными от страха зрачками.
Надя до боли в глазах всматривалась в него, с изумлением обнаруживала, что черты этого бледного лица расплываются, удаляются… Она в отчаянии стала обнимать сына, покрывать его грязную мордашку поцелуями.
Алёша вырывался, всхлипывал, что-то пытался сказать, потом вдруг глаза его округлились, рот удивлённо открылся. Он смотрел куда-то ей за спину.
Надя резко обернулась.
Улица полностью преобразилась, стала неузнаваемой. Дом, из которого они недавно выбежали, исчез с лица земли. На его месте зияла гигантская дымящаяся воронка, вокруг которой располагались неправдоподобные, напоминающие иллюстрации к фантастическим книгам, развалины.
Надя, оторопев, разглядывала остатки своего жилища. Она вдруг осознала, что не уловила ни звука из того, что произносил Алёша, что тишина по-прежнему никуда не уходит, что она висит над нею, делая окружающую картину ещё более нереальной.
Надя непроизвольно потрогала уши и окончательно поняла, что ничего не слышит.
Именно поэтому она никак не отреагировала на шум могучего мотора, возникший неподалёку. Только когда яркий свет начал заливать преображённую улицу, Надя повернулась, поневоле прикрывая глаза.
Что-то страшное надвигалось на них. Надо было вскочить, схватить ребёнка в охапку и бежать . Но ноги не слушались, кроме того, бежать было некуда, да и бессмысленно, их всё равно догонят, отыщут, схватят…
Свет приковывал её к месту, лишал воли. Он приближался, становился всё ярче с каждой секундой и наконец, упёршись в неё и прижавшегося к ней Алёшу, замер.
Подъехавшая, невидимая за слепящим светом машина остановилась прямо рядом с ними.
Надя снова в отчаянии попыталась заслонить собой сына. Она не только оглохла, но теперь ещё и ничего не видела из-за этого бьющего в глаза ослепительно яркого света.
Перед ней стоял огромный танк. Это был знаменитый тяжёлый КВ – «Клим Ворошилов», головной танк прорвавшегося в город дивизиона. Наполовину высунувшийся из люка танкист, одной рукой сжимая автомат, а в другой держа мощную фару, с любопытством разглядывал пойманную её лучом Надю.
– Эй, ты! – крикнул он сверху. – Ты кто?
Надя не услышала вопроса. Она по-прежнему сидела неподвижно, всё больше впадая в состояние полнейшей прострации. Этот жуткий, бьющий в неё бесшумный свет
высушивал её, он вытягивал, выскребал из неё остатки жизни.
– Ты чего молчишь-то? Немая, что ли? – удивился танкист.
Он ловко выбрался наружу, присел на корточки, по-прежнему всматриваясь в лицо застывшей перед ним женщины.