Время сегодня, как назло, тянулось невероятно медленно, иногда казалось, что оно вообще застывало, стрелки на часах словно замирали…
Вера расправила плечи, подняла голову. Надо взять себя в руки, иначе не выдержать всего того, что ей предстоит.
Наконец длинная стрелка, измотавшая её до предела, с черепашьей скоростью подползла к шести, а короткая зависла между четырьмя и пятью – полпятого. Пора!
Она неторопливо, всячески сдерживая себя, встала, начала собираться. Сидящий за соседним столом Клаус поднял голову, удивлённо посмотрел на неё.
– Герр комендант разрешил мне сегодня уйти немного раньше, – пояснила Вера в ответ на его вопросительный взгляд. – Мне нужно кое-что приготовить дома.
Переводчик криво ухмыльнулся, пожал плечами.
– Мне-то что. Разрешил, так иди. Готовься!
Вера никак не отреагировала на эту ехидную реплику, вежливо попрощалась, взяла сумку и, легко помахивая ею, вышла на улицу. В небольшой с виду сумке находились тесно скрученные и плотно уложенные вещи, которые скоро ей понадобятся – две простыни, халатик, полотенце.
Подходя к больнице, Вера замедлила шаг. У входа в госпиталь творилось что-то необычное. Там стояли два автомобиля, грузовик. Она узнала машину Генриха, тут же увидела и его самого. Комендант Штольц нервно курил, с нахмуренным лицом слушал главврача Вернера Штефнера, что-то озабоченно говорившего ему.
Вера быстро спряталась за ближайшее дерево, перевела дух, потом осторожно выглянула. В сгущавшихся сумерках её, по счастью, никто не заметил.
Из дверей больницы вышли двое эсэсовцев в чёрной форме, те самые, которых Вера уже видела в комендатуре. Вслед за ними солдаты выволокли человека в белом халате. Человек этот был явно избит, причём так, что не держался на ногах, буквально висел на солдатах с опущенной, болтающейся головой.
Только когда его развернули, чтобы зашвырнуть в кузов грузовика, Вера в ужасе узнала доктора Астахова.
Другая пара солдат вынесла сильно забинтованного раненого, которого вместе с носилками небрежно засунули туда же, в кузов. После чего Генрих Штольц попрощался со Штефнером, все расселись по машинам и уехали, а главврач вернулся обратно в здание.
Вера подождала ещё немного на всякий случай, затем вышла из-за дерева и на негнущихся ногах направилась к входу в госпиталь.
Случилось что-то страшное, непредвиденное. Она жалела доктора, жалела себя, но главное – было совершенно непонятно, что делать дальше. Внезапно свалившаяся на неё, но казавшаяся временной беда обернулась безнадёжным неисправимым несчастьем.
Впереди был полнейший беспросветный тупик.