– Позвони, если соберешься на важное мероприятие.
– Обязательно.
– И даже не пытайся сама укладывать волосы, не стоит, – добавил он.
Двери лифта закрылись, и Лили с трудом проглотила комок в горле.
Темой рождественского вечера в этом году Джозефин выбрала царскую Россию. Рождественское дерево – сосна высотой метра четыре – была украшена красной бархатной лентой с золотой каймой, стеклянными шарами размером с грейпфрут и позолоченными украшениями, которые должны были имитировать яйца Фаберже. Меховые накидки из коричневой норки закрывали два дивана восемнадцатого века, а место обычных безделушек: фамильной коллекции лиможских шкатулок и разноцветных рыб из хрусталя «Лалик» – заняли русские иконы и рождественский вертеп. На инкрустированном кофейном столике стоял серебряный поднос с полудюжиной хрустальных бокалов для шампанского и небольшими рюмками, в ведерке со льдом охлаждались открытые бутылки «Дом Периньон» и водки «Грей Гуз». Рядом на льду стояла килограммовая банка черной икры и три небольших серебряных миски с рубленым яйцом, луком, сметаной и лимоном. На фарфоровой тарелке с пурпурной окантовкой высилась стопка теплых блинов и кусочки тостов. Полдюжины крохотных ложечек из перламутра лежали на льняной салфетке с монограммой.
Горничная Джозефин, постоянно живущая в доме, забрала у Лили и Роберта пальто и на ломаном английском сообщила, что хозяева скоро присоединятся к ним. На диване в гостиной Колетт пила шампанское и болтала по телефону. Попрощавшись, или, скорее, пробормотав в трубку что-то неразборчивое, она вскочила с дивана и обняла Лили, едва не пролив шампанское на голову Уиллу.
– Ох, черт, – сказала она, успев вытереть капли до того, как они упали с подбородка на платье из нескольких тонких слоев шифона цвета экрю. Судя по всему, это был уже не первый ее бокал. – Можно подержать восхитительного малыша? – попросила она, протягивая руки к Уиллу.
Лили медленно передала ей сына.
– Пожалуйста, будь осторожна.
– О, не волнуйся. Я держала уже тысячу малышей, – успокоила ее Колетт, поднимая Уилла высоко над головой.
Роберт прошел мимо сестры к рождественскому дереву.
– Эй, не урони его, – грозно произнес он и разложил подарки, которые они принесли с собой. Лили в это время следила за Колетт и Уиллом.
– Donnes moi le bebе [17] , – раздался хриплый голос Джозефин.
Она вошла в гостиную и протянула руки к Уиллу, так же как совсем недавно сделала Колетт. На ней сегодня был темно-синий коктейльный костюм и тщательно подобранные к нему украшения с сапфирами и бриллиантами. Она выхватила смеющегося малыша из рук дочери и начала петь ему на ухо французскую песенку. Эдвард, вошедший вслед за женой, сел на диван рядом с Робертом и положил на блин большую ложку икры.