— Но тебе мало просто убивать виновных… Есть также исследования… как в Гоме, в 1994 году. Сколькими невинными душами пожертвовали? Сколько мужчин, женщин, детей умерло на алтаре твоего смертоносного сумасшествия, под предлогом испытания твоего оружия?
— Ты полон презрения, Гафаил, но ты сам участвовал в исследованиях в Катале. Твоей обязанностью было проникнуть в лагерь, приметить одинокие жертвы, дать им наркотик, чтобы ночью их можно было похитить. И снова ты превосходно справился с работой.
— Нет! Нет! Нет!
— Смерть этих людей не была напрасной, она позволила нам продвинуться, совершенствовать наше вооружение…
— Ты чудовище…
— В конце 1990 года финансовая мощь «Одной Земли» позволила мне обратить внимание на другие христианские объединения. Хотя я был очень огорчен насильственными действиями, осуществляемыми против христиан мусульманскими и тоталитарными государствами по всему миру, безразличие, даже любезность служек из Ватикана и международной общественности вызвали у меня глубокое отвращение. Господь вдохновил меня действовать, осуществить его месть при помощи более масштабных ударов. В Европе, в США, чтобы теперь западный мир оплакивал потерю своих людей, чтобы он почувствовал боль, осознал свое высокомерие. Божественная смерть, без преступника, которая бьет слепо, как проклятие, против которого люди бессильны. Нам требовалось новое оружие, речь больше не шла о точечном ударе…
— А о массовом уничтожении…
— Точно. Производство совершенной химеры — это работа, требующая длительного напряжения. Вирус Эбола-оспа, который мы испытывали в Киву, был эффективным, но, к несчастью, слишком характерным для Африки, мы рисковали быть разоблаченными, используя его на Западе.
— Тогда тебе в голову пришла идея достать штамм испанского гриппа. Забытый вирус, против которого не существует никакой вакцины.
— Я не думал, что это будет возможно. Американские военные уже замышляли подобное предприятие, но их попытки потерпели неудачу. Для меня было невозможно тратить колоссальные суммы на ерунду. Тем не менее я принял решение послать двух своих людей порыться в портовых и военных архивах некоторых европейских государств, Канады и России. Их работа состояла в том, чтобы скрупулезно просматривать документы с целью обнаружить, не были ли захоронены жертвы этого вируса на Крайнем Севере. Мои разведчики работали три года, не находя ничего интересного, а потом канадская научная команда определила местонахождение обломков «Дрездена»… Дата вполне совпадала с эпидемией гриппа, я послал своих парней в Гамбург, где они разыскали документы, касающиеся кораблекрушения судна.