Когда дело дошло до рукопашной схватки (на поле боя может случиться очень даже многое), парни с переменным успехом буцкали друг друга, катаясь по траве, пока эта возня не надоела наставнику. Оценив уровень их подготовки, Джим принялся показывать свое мастерство. Только сейчас Георг в полной мере осознал, что в прошлый раз он по случайности умудрился задеть Джима хотя бы вскользь. Тот, как видно, попросту не ожидал от парня такой прыти. Но зато теперь он был во всеоружии и не дал ни малейшего шанса ни одному из учеников.
В городе их пути ненадолго разошлись. Георг отправился на постоялый двор, поминая недобрым словом Олафа, который оплатил комнату и стол у западных ворот, через которые отряд въехал в город. Наставник же пользовался северными. Чтобы пообедать, парню пришлось проехать чуть ли не полгорода. Оно, конечно, не на своих двоих, но даже поездка верхом после садиста Рубаки Джима – занятие не из приятных. А без обеда остаться никак нельзя – живот отзывался многоголосым урчанием, буквально требуя набить брюхо.
После обеда приступили к работе с оружием. По приказу мастера ученики, подобно детям, вооружились учебными мечами. Словно им не доводилось обращаться с настоящими, а сам Георг не участвовал в смертельных схватках! Но вскоре все встало на свои места. К удивлению Георга, деревянный меч оказался тяжелее его клинка раза в полтора. Им так намашешься за день, что потом впору в гроб ложиться. Это он просек сразу и, судя по кислой физиономии виконта, не ошибся. Тот, как видно, припомнил свои прежние занятия, затем прибавил сюда садистские наклонности наставника и путем неложного арифметического действия, называемого «сложением», получил необходимый результат.
– А раньше мы пользовались настоящими мечами, – все же не удержался от замечания Георг.
– Просто было лень вырезать деревяшку, – пожал плечами Джим. – Зато теперь у меня есть прекрасная возможность показать вам ваши недостатки все до единого.
И он показал. Старый вояка теперь ничуть не стеснялся в действиях и начал обучение с того, что приказал двоим молодым олухам его атаковать. Нет, все же лучше бы у них в руках были настоящие клинки. Тогда бы этот изверг хоть чуть-чуть сдерживался бы, а не делал из них форменную отбивную. Не помогло и наличие доспехов. Весьма чувствительные удары проникали даже сквозь них.
Джим дрался, перемалывая их, как бездушные жернова мельницы перемалывают зерно. Он не гнушался ничем – бил ногами, руками, мечом, головой, коленями, сваливал на каменную мостовую и прокатывался по телу, выбивая дух, причем в прямом смысле этого слова. Пару раз, чтобы привести в чувство учеников, ему приходилось использовать ведро с водой. Георг краем глаза заметил, что из высоких узких окон второго этажа за этим безобразием, творящимся в глухом дворике, наблюдают граф и графиня. Первый – строго, но с пониманием, вторая – с нескрываемым ужасом, зажав ладошкой уста. Хм… Было от чего. К вечеру оба ученика представляли собой один сплошной синяк.