— Она выбрала свой собственный путь.
Арманд кивнул:
— И совершенно не жалела о нем. Я хотел бы, чтобы вы сумели это понять.
Эйприл с сомнением покачала головой — ей, видно, не дано разобраться в сердечных делах своей матери.
Арманд перевел разговор на другие темы, и через несколько минут Эйприл обнаружила, что успела расслабиться и находит общество Арманда приятным. Он и впрямь оказался замечательным собеседником, остроумным и знающим. В каждой его фразе и движении сквозил аристократизм. Приятный шарм, исходящий от Арманда, напоминал ей старый фильм о рыцаре Морисе.
Арманд говорил с явным, но не сильным французским акцентом. Во многих отношениях старший Севиньи представлялся основательно американизировавшимся французом. В нем было мало общего с тем человеком, которого смутно помнила Эйприл: учтивого, но ненавистного для нее любовника матери.
Тот мужчина был начисто лишен сочувствия к ребенку, остающемуся без единственного близкого ему человека. Тогда Арманду достало хладнокровия наблюдать, как на удаляющейся пристани нью-йоркского порта застыла одинокая, несчастная фигурка двенадцатилетней девочки. Теперь же казалось, что к старости его характер смягчился, хотя, как правило, бывает наоборот — старики вечно чем-то недовольны.
— А теперь, если не возражаете, — Арманд провел Эйприл в столовую, настолько большую, что ее вполне можно было использовать для дипломатических банкетов, — мы слегка утолим голод. Нахожу для себя затруднительным беседовать о делах на пустой желудок. К тому же мне хотелось бы получше узнать вас.
И действительно, за обедом серьезные темы не затрагивались. Лишь когда убрали блюда и подали кофе, Арманд наконец завел разговор, ради которого, по мнению Эйприл, он и пригласил ее в этот вечер.
— Вы уже приняли решение относительно работы у нас, в «Горизонтах власти»? — поинтересовался он для начала.
— Если честно, то у меня не было возможности подумать над этим как следует.
— Я предполагаю, что после всего сказанного и сделанного первым вашим порывом станет отказ. — Арманд помолчал. — Но я, если позволите, хотел бы просить вас все же дать согласие.
Эйприл опустила чашку, которую поднесла было к губам.
— Простите, но я более чем удивлена. Минуту назад я готова была поклясться, что вы пригласили меня именно затем, чтобы уговорить отказаться от «Горизонтов власти».
Арманд слегка наклонил голову и сдержанно улыбнулся.
— Если разрешите, я постараюсь объяснить. Видите ли, я очень любил вашу мать. «Горизонты власти» для нее были не просто бизнесом — это было ее призвание. Она помогла огромному количеству людей, огромному количеству организаций. Никто из них не мог бы достичь желаемого, если бы не вдохновенное руководство Рины.