— Как ты мог подумать, Анджело! — укорила она его с нежностью в голосе, и он покачал головой с притворным сожалением.
— Теперь вижу, что это не так, — сказал он, выпуская ее из объятий. — Ведь ты пришла не одна.
Несколько секунд он пристально разглядывал Грегори, тот делал то же самое. Затем итальянец вновь обернулся к Флоренс:
— Если хочешь получить мое одобрение, считай, что оно у тебя есть!
Грегори видел, как щеки ее слегка порозовели, она улыбнулась и отрицательно затрясла головой.
— Нет-нет, это не то, что ты думаешь. Знакомьтесь: Грегори Донлан… Анджело Бенедетти…
Владелец ресторана протянул руку, и Грегори пожал ее.
— Мы с Флоренс давние друзья. Только друзья, — подчеркнул итальянец спокойно. — Столик у окна ваш.
Его рот растянулся в улыбке в ответ на благодарный взгляд Флоренс.
— Идите и садитесь. Мне нужно готовить пиццу.
Он проводил их к столу, снял со скатерти табличку «Заказано», подвинул Флоренс стул, указал Грегори на противоположный и вернулся за стойку.
— Я полагаю, сидеть за столиком у окна очень почетно? — начал Грегори.
— Никто не пользуется этим местом без приглашения Анджело.
Мистер Донлан взял меню и стал изучать список предлагаемых сортов пиццы.
— Что ты посоветуешь?
— Ассорти, — ответила она, не раздумывая. — Это нечто выдающееся.
Когда Анджело лично принес ароматное произведение кулинарного искусства, Флоренс заметила, что Грегори попробовал его с явным удовольствием. Он вписался в атмосферу, отказавшись от применения ножа сразу после того, как проглотил первый кусочек:
— Пища богов, амброзия!
— Верно, — согласилась Флоренс. — Кстати, Анджело отказался от доставки пиццы на дом. Если хочешь вкусить его шедевры, то должен сам прийти сюда. «Пей кьянти или кофе и смотри, как жизнь проходит мимо…»
Грегори взял еще один кусок и впился в него зубами:
— Такая пища того стоит.
Она рассмеялась:
— Я рада, что ты так думаешь.
Он замер, взгляд его приобрел глубину и серьезность:
— Правда?
Вопрос был произнесен тихим голосом, но в тоне прозвучало нечто такое, что заставило ее напрячься.
Лицо ее приобрело непроницаемое выражение, улыбка померкла.
Какие нежные губы, какое ранимое сердце! Ему вдруг нестерпимо захотелось хорошенько съездить кулаком по физиономии ее бывшего мужа за то, что тот с ней сделал. Немногое из того, что он узнал об этом типе от Питера, разгневало его не на шутку.
Между ними повисло неловкое молчание, и Грегори стал есть медленнее, заметив, что она отодвинула свою тарелку. Он прекрасно видел, какое усилие прилагает Флоренс, чтобы направить разговор в безопасное русло.