Какой же невероятной притягательностью и силой обладает этот мужчина, если ему удалось разрушить преграду, которую Флоренс так долго и старательно возводила. Если он только позабавился и разбил сердце ее сестренке, она убьет его!
— Так ты мне расскажешь?
Флоренс невозмутимо поглядела на нее:
— Да, это Грегори. Но я тебе ничего не расскажу.
— Злюка! — выражение лица Кармелы стало серьезным. — Как твои синяки?
— Нужно несколько дней, чтобы все зажило.
— Скорее, неделя или две. Питер нанял частную охрану, чтобы приглядывать за магазином.
Понятно, Питер ни за что не стал бы рисковать здоровьем своей жены и будущего ребенка.
— Приступим к работе? — предложила Флоренс.
День выдался более напряженный, чем обычно. Телефон просто дымился от звонков, в основном деловых. Но Флоренс позвонили также из полиции с некоторыми уточнениями по поводу заявления, а также ее адвокат.
Грегори говорил с ней до обеда и еще раз во второй половине дня. Одного звука его голоса было достаточно для того, чтобы заставить ее пульс биться чаще. Весь день Фло пребывала в плену воспоминаний о том, что произошло с ними этой ночью и сегодня утром. После почти трех лет воздержания она чувствовала, что ее тело окончательно проснулось после того, как он обладал ею. Каждый новый оргазм был сильнее, чем предыдущий. Даже теперь от одной мысли об этом ее бросало в жар.
От Ролстона не было ни слуху ни духу. Да она и не тряслась больше от одной мысли, что он объявится. Его мать, адвокат и полиция — все наверняка уже предупредили, какие последствия могут его ждать, если он отважится на новое нападение.
Вспоминая прошлое, Флоренс ругала себя за то, что не поняла вовремя, что Ролстон — психически ненормальный, одержимый манией собственничества человек. Превосходный актер, он дурачил всех, кроме своей матери и купленных ею медиков и юристов, которые добивались его оправдания.
Вечером, когда она уже собиралась закрываться, Грегори вошел в магазин. При его появлении Флоренс почувствовала знакомый неровный стук сердца, не утихающий все то время, пока она убирала документы, проверяла замки, включала сигнализацию.
Он поцеловал ее в щеку:
— Тяжелый день?
— Да, — внутри у нее все похолодело и как будто что-то оборвалось. — Было больше заказов, чем обычно.
Грегори прижал палец к изящному изгибу ее рта.
— Как ты себя чувствуешь?
Все время думаю о тебе. Чувствую себя так, будто каждый нерв живет своей напряженной жизнью, подумала она, однако произнесла:
— Ничего.
Рот его медленно растянулся в теплой искренней улыбке.
— Что ты думаешь насчет того, чтобы вновь совершить морскую прогулку и посидеть в ресторанчике, наблюдая, как солнце садится за океан?