Рю Сен-Апполен коротка и узка. Жалюзи ревниво скрывают жизнь, идущую за окнами ее домов. Лишь на углу, где размещался шумный бар с крошечным танцевальным залом, на темных занавесках можно было уловить мелькание каких-то теней. Дальше царил мрак, только слева высвечивался красным номер дома — 25. Мы остановились у портика с покосившимися каменными колоннами и высоченной, окованной железом дверью.
На грязной доске виднелась едва читаемая надпись, выполненная потускневшими металлическими литерами: «Огюстен-музей. Коллекция диковин. Основан в 1862 г. Жаком Огюстеном. Открыт с 11 утра до 5 вечера и с 8 вечера до полуночи».
Старик нажал на кнопку звонка. В ответ послышался звук отодвигаемого засова, и дверь распахнулась. Мы оказались в маленьком вестибюле, очевидно, открытом днем для публики. Помещение освещалось запыленными электрическими лампочками под потолком, образующими букву «О». Металлические буквы на стене извещали об исключительно высоком качестве набора ужасов, имеющихся в музее, и их огромной познавательной ценности. Рекламировались пытки инквизиции, раннехристианские мученики, брошенные на растерзание львам, упоминалось большое число знаменитостей, погибших насильственной смертью — зарезанных, застреленных или удавленных. Наивность рекламы вовсе не снижала привлекательности экспонатов. Только готовый к захоронению покойник не проявил бы здорового любопытства к этой патологической экспозиции. Я обратил внимание, что из всей нашей компании Шомон — само воплощение здравомыслия, рассудительности и добропорядочности — взирал на эти объявления с наибольшим интересом. Ему казалось, что мы не смотрим в его сторону, и он впитывал каждое слово.
Я посмотрел на девушку, открывшую дверь. Наверняка это была дочь Огюстена, но в ней полностью отсутствовало какое-либо сходство с отцом. Привлекали внимание каштановые, гладко зачесанные назад волосы, прямой нос, густые брови над темно-карими глазами. Это были необыкновенные глаза — их взгляд, казалось, пронизывал вас насквозь. Он исходил из какой-то бездонной глубины, где таился источник энергии огромной силы. Она взглянула на отца с таким видом, будто была крайне изумлена, что он вернулся с улицы живым и невредимым и что там его не переехал автомобиль.
— О, папа, — произнесла девушка живым голосом, — кажется, ты пришел под конвоем полиции? Ради вас, господа, нам пришлось закрыть раньше и потерпеть финансовый ущерб. — Она сердито сдвинула брови. — Думаю, вы поделитесь со мной тем, что вас интересует, и, полагаю, вы не придали значения той чепухе, которую нагородил папа.