— А ты не хочешь пообщаться с одним близким мне человеком? Он, правда, не в Москве живет, надо будет на электричке съездить, но тебе хорошо бы все это с ним обсудить.
— Кто он такой?
— Священник.
Раздолбай запротестовал так, как если бы Миша предложил ему выпить яд.
— Миш, нет, ну зачем это вообще?!
— Ты же сам сказал, что голос для тебя — Бог. Значит, веришь.
— Бог — это то, что я внутри чувствую. Я об этом рассказываю тебе, как близкому другу, но не собираюсь вываливать это какому-то дремучему священнику.
— У него высшее образование, он хирургом был.
— Да хоть авиаконструктором! Что он мне скажет? Как Иисус землю за неделю создал? Пусть в это бабульки верят, а у меня свой эксперимент: если Диана станет моей — значит, Бог есть, и я с ним общаюсь. А если нет, то все эти «голоса» — самообман, и не надо забивать этим голову.
— Это и опасно, что ты так думаешь. Понимаешь, Бог — не волшебная палочка, не стол заказов, где просишь и получаешь. Когда Бог посещает человека впервые, он с ним обращается как с младенцем — готов самые нелепые капризы выполнить, чтобы приблизить к себе, но только для знакомства. А дальше это сложное общение, которое вообще не про исполнение желаний, а про изменение души. Самому в этом общении можно сбиться и в такое болото зайти, что придешь не к Богу, а совсем в другое место. Я видел самоучители игры на скрипке, но я же понимаю, что без моего педагога я бы ничему не научился. Церковь нужна, чтобы…
— Нет, Миш! Я считаю, что Бог — это Бог, а церковь — суеверия, — перебил Раздолбай. — Ты историю не читал, что ли?
Не знаешь, как попы народ угнетали, заставляли царю подчиняться? Про крестовые походы не слышал? «Овода» не читал?
— Атомная энергия — великое открытие, но японцам в Хиросиме не понравилось.
— А это к чему?
— Человек так устроен, что самое великое благо может обратить во зло.
— Какое благо несла людям церковь? Ведьм на кострах жгли?
— Нет, это как раз из области Хиросимы. Ладно… Священник, с которым я хотел тебя познакомить, никого не жег, но если ты не готов, то не надо.
— Почему ты его сам не спросишь, как тебе с профессором поступить?
— Наверное, потому, что у него нет телефона, и потому, что я знаю, как он ответит. Выбор-то мой на самом деле не сложный. Трудно через себя перешагивать.
— То есть ты все-таки вернуться склоняешься?
— Не знаю пока. Мучаюсь.
Разговор пошел бы на второй круг, но тут Миша спохватился, что межгород стоит бешеных денег, и обходительно попрощался. Раздолбай еще раз примерил на себя его дилемму.
«Нет, я бы в таком положении послал внутренний голос куда подальше! — подумал он. — Где вообще гарантия, что этот голос говорит правильно? Вот он велел отправить Диану в Ригу и подсказывает, что это нас сблизит, а если я больше не увижу ее?»