За первым столиком в ресторане сидели двое парней чуть старше Раздолбая.
— Учитель — дикий король! — прокомментировал один из них. — Открыто толкает наркоту ящиками.
— Да уж, не то что мы с тобой, — подхватил приятель. — Я представляю, как менты повязали бы нас в ГУМе с твоими джинсами, а ты говорил бы им: «Да, это „Левис“. Вы же понимаете, что на стипендию не поедешь в Юрмалу».
Приятели захохотали так, словно в этой шутке скрывался понятный им одним и очень остроумный смысл.
«Веселые ребята», — подумал Раздолбай, усаживаясь через два стола от них.
Учитель и ученики в фильме обменялись еще несколькими репликами, после чего началась такая драка, что экран старого «Рубина» не выдержал и замельтешил зелеными полосами. Шутники отпустили по этому поводу еще пару комментариев, из которых до Раздолбая долетели слова «…король в диком просере», и снова засмеялись на весь вагон. Раздолбай позавидовал им. Ему тоже хотелось бы сейчас шутить на пару с каким-нибудь своим другом, но сигареты и «Курземское» пиво, которое принес официант, были его единственными компаньонами. Бросив на веселых приятелей еще один взгляд, он заметил, что те косятся в его сторону. Отгораживаться сосредоточенным изучением сигаретной пачки у него получалось до тех пор, пока к взглядам не добавилось перешептывание.
«Может со мной что-нибудь не так?» — насторожился Раздолбай.
Из-за стола пересмешников снова раздался взрыв хохота, после чего один из парней поднялся и направился прямиком к Раздолбаю.
— Любезный, позволите нарушить на секунду ваше уединение и задать вопрос? — витиевато заговорил он, усаживаясь напротив.
— Допустим… — уклончиво ответил Раздолбай, быстро оценивая весельчаков и пытаясь понять, чего от них можно ждать. Оба выглядели старше года на два. Тот, что подсел к нему, угрозы не представлял. Он был полноват, а его бледное добродушное лицо казалось бы изнеженным, если бы не массивная нижняя челюсть. Такая челюсть подошла бы фашистскому агрессору с плаката сороковых годов, но никак не мягкотелому парню, который скорее всего не дрался даже в детском саду за лопатку. Его приятель, оставшийся за столом, казался опаснее. Сразу было видно, что он крепыш и способен размолотить в падаль кого угодно. На грубоватом веснушчатом лице крепыша выделялись очень светлые глаза с черными зрачками-иголками, и эти иголки насмешливо покалывали Раздолбая издали. Решив, что над ним хотят подшутить, он насторожился и приготовился искать в каждом услышанном слове двойной-тройной смысл, но незваный собеседник спросил прямо, хоть и замысловато: