Субъект, говорит Джемс, знает, что религиозное таинство свершилось в нем, если на его крик отчаяние, я гибну“ он слышит голос ответствующий: „мужайся, вера твоя спасла тебя!“ Естественное человеческое я всегда слабо и раздирается внутренними противоречиями. Если в нем восстанавливается гармония, если та сила, которую оно не было в состоянии породить из себя, явилась у него, то это значит, что ему помог некто больший, чем оно само.
Но, замечает — и, как кажется, с полным правом — Геффдинг >57), самые эти явление недостаточны для того чтобы характеризовать данный опыт как религиозный, раз к ним не присоединяются оценки той гармонии и той энергии, возникновение которых испытывает в себе субъект. Эта гармония и эта сила не предполагают никакого божественного вмешательства, если мы будем рассматривать их совершенно так же, как и все прочие естественные вещи. Но если психическое явление истолковывается переживающим его субъектом, как восстановление равновесия между Богом и человеком, между идеалом и действительностью или, употребляя точную терминологию Геффдинга, между ценностью и реальностью, то субъект припишет возникновение этой гармонии и этой силы действию Бога, как воплощению ценности; и только в этом случае опыт его будет иметь религиозный характер.
И в самом деле, только понятие, только интеллектуальное содержание верование в соединении с чувством придает опыту религиозную окраску. Для того чтобы данная эмоция была религиозной, необходимо усматривать ее начало и ее цель в Боге, воспринимаемом также религиозно.
Следовательно вера, содержащаяся в религиозном опыте, определяет собою его характеристику и как „опыта“, и как „религиозного“.
Значение веры в данном случае тем более велико, что согласно самому Вильяму Джемсу, она не только сопровождает эмоцию, но оказывает на нее реальное влияние и в известных случаях может даже создать ее собственными силами. Религиозная вера, заключающая в себе, быть может, самого Бога, не есть абстрактная идея: она врачует, она утешает, она творит свой объект. Когда Паскаль, стеная от отчаяния, тщетно искал Бога, он услышал голос Спасителя: „Утешься, ты не искал бы меня, если бы уже не нашел!“.
A раз это так, религиозный опыт не есть то независимое от всяких понятий, догматов, обрядов и учреждений начало, которое выделено и обособлено анализом Вильяма Джемса. Эти внешние условия в известной степени являются элементами веры. Предполагая веру, они в свою очередь воздействуют на нее, определяют ее содержание. Анализируя религиозный опыт каждого данного индивидуума, мы всегда найдем в нем целый ряд идей, воплощенных в вере, целый ряд чувств, неразрывно связанных с формулами и обрядами, дорогими для исследуемого субъекта. О самой религиозной вере приходится сказать, что она в известной мере есть перевод действия в верование.