Итак, вполне позволительно усомниться вместе с Геффдингом, что религиозный опыт способен пережить исчезновение из религии всех интеллектуальных, внешних и традиционных элементов.
Но что же такое сами эти элементы? Верно ли, что значение их исчерпывается тою ролью, которую они играют в религиозном сознании индивидуумов? Верно ли, что индивидуальная религия заключает в себе все существенное содержание религии?
Без сомнения, социальная роль религии, какою бы значительною ни рисовала ее нам история, еще не доказывает, что религия по происхождению и существу своему есть явление социальное. Возможно допустить, что религия действительно зародилась в душах отдельных знтузиастов, и, распространившись затем путем подражание и внушения, облеклась в форму догматов и учреждений, как это всегда случается с верованиями, благоприятствующими сохранению и могуществу данного общества. Но если даже верно, что исторически социальная сторона религий есть следствие, а не причина, то отсюда еще отнюдь не следует, что и в наши дни чисто личная религия является самой высокой и жизнеспособной формой религии.
Уже отдельная личность, поскольку она стремится к своему собственному религиозному совершенствованию, вынуждена признать, что она не может достигнуть этой дели, замыкаясь в своей индивидуальной святости. Никто не в состоянии спастись в одиночку. Ибо личность человеческая развивается, создается, существует лишь в усилиях, употребляемых людьми для того, чтобы понять друг друга, соединиться вместе, пережить жизнь своих ближних. Таким образом, общественные дела, верования, символы, учреждения представляют существенную часть религии, даже в ее чисто личной форме.
Но не одна только индивидуальная личность имеет религиозную ценность. Общество есть тоже своего рода личность, способная развивать в себе такие добродетели, как справедливость, гармония, гуманность, — добродетели, присущие обществу, как таковому, и выходящие из рамок индивидуальной жизни. Некогда именно религии держали в своих руках материальные и духовные судьбы обществ. Если в настоящее время они не располагают уже политической властью, то разве не могут они, тем не менее, указывать народам их идеальные цели, развивать в них веру, любовь, энтузиазм, дух братства и самопожертвования, укреплять энергию и настойчивость, необходимые для реализации этих высших стремлений?
Подобного рода задачи превышают силы чисто личной религии. они предполагают наличность среди членов данного общества коллективного культа преданий, верований, идей, помогающих этому обществу выполнить свою миссию, осуществить свой идеал.