Наука и религия одинаковы по происхождению, и та и другая естественно зародились в духе человеческом под влиянием его отношений к миру; они в равной степени реальны, в равной степени являются самопроизвольными проявлениями природы; ни. какого смысла не имеет поэтому вопрос, совместимы ли они друг с другом. они могут сосуществовать, ибо они фактически сосуществуют. Единственный вопрос, представляющийся нам здесь, состоит в том, чтобы понять смысл и значение этого сосуществования.
Правда, если мы ограничимся рассмотрением тех частных задач, которые преследует с одной стороны религия, с другой стороны наука, мы найдем между ними резкие противоречия, и нам придется признать, что все попытки примирения, непрерывно изобретаемые изворотливыми экзегетами, являются искусственными и бессильными. Но из-за частных свойств предмета не следует забывать его сущности. Для того, чтобы здраво обсудить вопрос о науке и религии, надо рассматривать не частные и случайные их проявления, а их наиболее общие и наиболее абстрактные тезисы: быть может они окажутся тогда легко примиримыми.
Те специальные догматы, которые предлагаются религиями и на почве которых они часто вступают в конфликт с наукой, в действительности отнюдь не являются сверхъестественными откровениями. Это усилия духа человеческого представить себе в форме, соответствующей его категориям и привычкам, то абсолютное, то бесконечное, чувство которого живет в нем. Таким образом все эти формулы, как бы искусно, мудро и тщательно они не были разработаны, оказываются несостоятельными перед лицом анализа. они кажутся удовлетворительными, пока мы их рассматриваем с точки зрения поэзии и чувства, не определяя точно смысла слов и связи идей. Но дело меняется, раз мы хотим их точно установить и доказать.
Возьмем, например, вопрос о происхождении мира, — один из тех вопросов, которые религии стараются обычно разрешить Если мы точно определим те решения, которые допускает этот вопрос, мы найдем, что все они сводят к трем основным. Можно предположить, что мир существует вечно, или что он создался сам собою, или что он был создан некоторою внешней силой. Но подвергая эти три гипотезы философской критике, мы находим, что ни одна из них не может быть принята нашим разумом: каждая заключает в себе логические несообразности, каждая оказывается внутренне противоречивой. Их не мыслимо, употребляя энергичное английское выражение, „реализовать в мысли“—To realize them in thought. Этот результат был, по Спенсеру, окончательно установлен критикой Гамильтона и Манселя. Исследование других определений, которые теология придает первичному существу: единство, свобода, личный характер, приводит к таким же выводам.