Вся моя жизнь (Ратгауз) - страница 9

На первую страницу
Что ночь прошла и ты — одна,
Спокойный ход часов нарушен.
Опустошенная до дна,
Ты тщетно расплескала душу.
(Прага, июль 1935)

ПОСВЯЩЕНИЕ(Моей матери)

Был странным сумраком пронизан,
Как сквозняком осенним, дом,
И страх, стекая по карнизам,
За серым исходил стеклом.
И только лиц знакомых пятна
Мне улыбались, уходя,
Шепча обрывки слов, невнятных
В тревожном шорохе дождя.
И я сказала плача: — Мама,
Не уходи; мне долго ждать. —
Поникли тени в тусклых рамах,
И маятник метнулся вспять.
А этим утром — исцеленье
От темных тягостных утрат.
На окнах розовые тени
Стадами солнечных ягнят.
А в горле песенка простая:
Ты не ушла. И птичья трель.
И белым голубем слетает
Письмо на смятую постель.
(Рига, сентябрь 1936 «Меч». 26.VI.1938)

Памяти моего отца

Ты ушел. Не откроются двери.
Тих и темен последний твой дом.
Неизведанных верст не измерить.
Не поведать о самом больном.
Не мечтать о немыслимой встрече
И принять неизбежность разлук.
Я не плачу. Не ляжет на плечи
Тень усталых и ласковых рук.
Но как сон к моему изголовью
Ты подходишь, по-новому тих,
И своею огромной любовью
Согреваешь как солнце мой стих.

«В халате белом. Глаз не отвести…»

В халате белом. Глаз не отвести
От рук, или от губ — не все равно ли? —
(И для меня настанет этот час.)
Не крикнуть, в холоде спокойных глаз
Читая приговор, незыблемый — до боли —
Все мысли преградив и все пути.
А эта комната (палата, кабинет)…
По-старому удушлив здесь порядок;
Как будто все — как было на земле.
Все так же воробьи судачат о тепле;
(Как странно: больше воробьев не надо!
Тепла и неба тоже больше нет.)
О, боль, о, удивленье без границ:
И я? Я — тоже? Тоже? — Неужели?
И жалости неистовый прилив —
К себе, к земле; но, руки опустив
(Они, как сердце, сразу опустели),
Все вдруг понять и пасть покорно ниц.
(1.5.1938. Рига)

ВЕСЕННЯЯ ТРЕВОГА

Как от берега, мысли отчалили,
Я в тревоге осталась одна.
Только ветер дышал опечаленно
В дождевую завесу окна.
Это — Муза Далекого Странствия
Покидала взволнованный дом.
Пробуждала заглохшие станции —
Как свирелью — томящим свистком.
Отправлялась в далекое плаванье,
Под томительный шепот весны,
Покидая угарные гавани,
Оставляя тревоги и сны.
И, меня заразившая песнею,
С первой птицей звенела она, —
Что на свете всех весен чудеснее,
Голубая земная весна.

Шестнадцатилетний

Жизнь распахнула дверь. Ты вышла на порог.
Как много пред тобой раскинулось дорог!
Как много времени в твоем большом краю.
Неси, как знамя, молодость свою!
Звенит душа и в двери льется свет.
Жизнь хороша. — Тебе шестнадцать лет.

К молодости («Мы об руку прошли кусок пути…»)

Мы об руку прошли кусок пути.
Теперь — недолго. Близок перекресток
Следующая страница