— Наверное, пора познакомиться, — произнес он, делая глубокий вдох. — Мисс Пенелопа Растмур, позвольте мне представить моего отца, Чарлза Гарриса Олдема. Отец, мисс Растмур — моя невеста.
Он не мог решить, на чьем лице выразилось большее изумление. Лицо Олдема из слегка озадаченного стало весьма озадаченным, а Пенелопа и вовсе не была в состоянии скрыть своего изумления. Ему хотелось бы остановить это мгновение, чтобы сполна насладиться произведенным эффектом, однако они находились не в гостиной, а в импровизированной темнице, поэтому он решил продолжить:
— Правда, как ты, должно быть, догадался, мы не очень ладим последнее время.
Отец Гарриса уставился на Пенелопу с недоверием.
— Вы считаете моего сына ужасным преступником, — начал он, обращаясь к ней, — который устроил весь этот кошмар?
Она, в свою очередь, уставилась на Гарриса.
— Ваш отец? Не может быть. Все знают, что ваш отец умер.
Ах, милая, нежная Пенелопа. Он снова сделал глубокий вдох, готовясь к неизбежным объяснениям, попутно думая, могут ли ее глаза стать еще круглее.
— Предыдущий маркиз Хептон действительно умер, это правда, но он не был моим настоящим отцом. Моя мать — Господи, упокой ее душу — призналась в этом на своем смертном ложе, когда мне было четырнадцать лет. Я, мисс Растмур, на самом деле — ублюдок, незаконнорожденный.
— Но ваш отец… то есть маркиз… признал вас. Как вы можете быть… как это вы выразились?
Ему нравилось, как она заикается, стараясь всеми силами понять ситуацию. Ей и вправду было неловко сознавать, что она находится под замком в одном помещении с распутником, который оставил своего побочного сына на попечение другого мужчины. Сам Гаррис испытал больше чем неловкость. Он получил еще одно очко не в свою пользу в этой бессмысленной игре сердец, в которую позволил себе по глупости ввязаться.
Пенелопа попятилась от него, как от прокаженного, отступив на шаг. Шаг был маленьким, но он знал, что это значит. Если, попав сюда, она не считала его окончательно безнадежным злодеем, — хотя, судя по словам отца, считала, — то правда о его рождении бесповоротно утвердила ее в этом. Он был в ее глазах безнадежным злодеем.
Но до настоящего момента Гаррису не приходило в голову сожалеть об этом.
— Согласно законодательству этой страны, я — лорд Гаррис Честертон, — объявил он. — Хотя в действительности мое имя должно было бы звучать куда скромнее. Гарри Олдем, согласно моему истинному происхождению.
Теперь Пенелопа перевела взгляд на Олдема.
— И это ваш отец? Простой… мистер?
К счастью, его отца было нелегко обидеть. Он лишь снисходительно улыбнулся в ответ: