Когда костры, из которых был выложен крест, наконец запылали — а это случилось через два часа — Афина с Григорием обнялись. Запыхавшиеся, потные, счастливые…
И за ту минуту, что Афина стояла, тесно прижавшись к мужу, события этого безумного вечера вновь пронеслись у нее перед глазами.
Первым делом ей вспомнилось как пришлый товарищ их друга, синего инопланетянина — она не знала, что это был комтур ягну по имени Кадмий Сульфур — привез пострадавшему от «грифа» Гексахлорану Второму новый летательный экзоскелет.
Афина и Григорий с почтительного расстояния наблюдали за тем, как ягну бережно упаковывают аквариумы с аридотевтидами в транспортные отсеки комтура. При этом они обливали каждый аквариум быстротвердеющей смолой, которая превращалась в амортизирующую пену.
Затем супруги были свидетелями странного ритуала — прилетевший комтур не то хвалил, не то распекал своего синего многорукого коллегу за содеянное.
Делал он это совершенно безмолвно — Афина предполагала, что ягну переговаривались на частотах, неслышимых человеку — зато со множеством ритуализированных поз и жестов, напоминающих японский классический театр Но.
А затем, не сказав даже «прощайте», оба ягну умчались.
— Интересно, что эти молодчики планируют делать со своими «отцами» в аквариумах? — Спросил Григорий, заворожено глядя в стремительно сереющий горизонт, где таяли две точки — комтур Кадмий Сульфур и его подчиненный паладин Гексахлоран Второй.
— Понятия не имею! Что бы мы с тобой делали с мартышками, если бы нашли их в системе Сириуса, например?
— Ну… Я бы, может, угостил их бананами. Это в лучшем случае. И, я тебя уверяю, я бы их с собой на землю не потащил…
— Но ты человек образованный и, как неоднократно отмечали твои недоброжелатели, — Афина издала сдавленный смешок, — достаточно пресыщенный… Я допускаю, что у многих наших соотечественников, особенно из числа прилежных слушателей радиоканала «Мужские песни» и потребителей пива «Потеха», возникла бы сентиментальная мысль прихватить домой пару-тройку мартышечек… Они же наши предки… Умора-то какая! Развести их, всюду расселить, от Сахалина до Карпат…
— Чтобы в России было не две, а три беды — дураки, дороги и мартышки… Ты ведь, наверное, знаешь, как тяжело содержать этих бестий в неволе? Когда мне было шесть, мне дядя живого гиббона подарил…
— Конечно, знаю. Я в школе ходила в кружок «Юный натуралист», мы в зоопарке нашем клетки убирали на общественных началах, морковку и свеклу резали. Однажды обезьяна-носач украла у меня мой портфель и как следует сходила в него!