Я же, напротив, испытывала несказанное счастье, поскольку Лука был цел и невредим. С хмурого позволения Катерины я ехала рядом с ним на муле. Мы проговорили почти весь день и всю ночь: когда отряд остановился на отдых и все заснули, мы с Лукой выбрались из палаток и обнимались под звездами.
На третий день пути нас нагнал гонец от кардинала делла Ровере.
— Habemus papum![9] — кричал он, галопом подлетая к Джироламо, который ждал, сидя верхом.
Граф приказал отряду остановиться. Катерина, завидев гонца, выскочила из экипажа и побежала так быстро, как позволял ей восьмимесячный живот.
К ее облегчению, Папой избрали не Борджа, однако и не кардинала делла Ровере. Их неистовая борьба за папский престол вызвала такие волнения в Священной коллегии, что никто из кардиналов не проголосовал ни за одного из них. Тогда делла Ровере, как он утверждал в послании, предложил своим сторонникам избрать его протеже, рожденного в Италии грека, Джованни Батиста Чибо. Этот кардинал, а теперь Папа Иннокентий VIII был человеком обходительным, и никто не имел повода питать к нему ненависть. Даже Борджа проголосовал за него. Делла Ровере особенно радовался тому, что Чибо будет выполнять все его приказания. Ведь именно он в свое время уговорил Сикста даровать этому греку алую шапочку.
Джироламо принял новость со слабой улыбкой. Теперь делла Ровере будет хотя бы стоять прямо за Святым престолом. Катерина молча отвернулась. Делла Ровере может кичиться, сколько ему угодно, однако он не получил тиары и отказал графине в помощи, когда она мучительно в ней нуждалась.
Даже жители Форли не радовались прибытию господ. Мы проехали через ворота, за которыми нас не ждало ни единой живой души. Пока мы тащились по улицам, застроенным грязно-коричневыми приземистыми домами рабочих, люди смотрели на нас из открытых дверей, но никто не выкрикивал приветствия. Когда мы вышли на самую широкую площадь в центре города и двинулись вдоль небольшого, но оживленного рынка, все торговцы, крестьяне и кухарки замерли и молча взирали на нас.
Только подъехав к самому богатому дому, в котором жил городской глава Луффо Нумаи, мы встретили более-менее теплый прием. Жилище Нумаи напомнило мне палаццо Медичи во Флоренции: в три этажа, с рядами высоких и широких прямоугольных окон, оживляющих светло-коричневую каменную кладку. Как и дворец Медичи, дом Нумаи без всяких излишеств — печальное зрелище для тех, кто привык к сверкающим фасадам римских палаццо.
Когда Джироламо постучал, дверь открыла кухарка в грязном переднике. Она так поразилась появлению правителя Форли, что повернулась к нему спиной, оставив стоять в дверях, и принялась звать своего господина.