Прошло несколько относительно мирных лет. За это время Бьянка, дочь Катерины, превратилась в красивую юную женщину, Оттавиано и его младший брат Цезарь стали подростками. Когда ей того хотелось, графиня заводила любовников, но ни один из них не сумел по-настоящему завоевать ее сердце. Зато грязные слухи стремительно распространились по всей Романье. Лодовико Миланский писал ей суровые письма, в которых заявлял, что скандальное поведение Катерины не только позорит ее перед всеми, но и может привести к потере собственности, поскольку над ней имеется высший правитель, Папа.
Моя госпожа прочитала письмо, плюнула на него и швырнула на пол.
— Я все делаю втайне, тогда как мой дядя меняет любовниц, не скрываясь, прямо под носом у жены! — бушевала она. — Неужели Лодовико думает, что я меньше Сфорца, чем он? Если я женщина, то не могу любить того, кого хочу, хотя, как и он, рождена, чтобы править?
Отвечала она, конечно же, вежливо, уговаривала герцога не верить вздорным слухам и продолжала брать к себе в постель тех, кто ей нравился.
Год 1492-й принес печальные вести. В апреле скоропостижно скончался Лоренцо де Медичи, правитель Флоренции, ему было сорок три года, он страдал от ужасной подагры, которая искалечила тело и причиняла постоянную боль, в итоге ослабившую сердце и почки. Не такой печальной, но куда более значимой была смерть Папы Иннокентия VIII, который скончался в июле от какой-то таинственной болезни.
Последнее событие сильно обеспокоило Катерину, в чем она призналась только мне, поскольку больше никто не знал о ее истинных взаимоотношениях с кардиналом Борджа, который, без сомнения, упорно боролся за папский престол.
— Если он станет Папой… — сказала она одной тревожной ночью, когда вызвала меня, чтобы я спала в ее постели.
Мне не было нужды спрашивать, о ком она говорит.
— Если он станет Папой, то сделает со мной все, что ему будет угодно.
— Все это было так давно, мадонна, — ответила я с наигранной беззаботностью. — Он уже все позабыл, ему сейчас не меньше шестидесяти.
— Как жаль, что я не в Риме, — вздохнула она. Когда я изумленно ахнула, графиня пояснила: — Нет, я понимаю, что там творится настоящее безумие, пока не избран новый Папа. Просто я уже давно не получала писем от Джулиано делла Ровере.
— Он самый могущественный римский кардинал и на этот раз наверняка получит тиару, — с готовностью отозвалась я.
Катерина уставилась в потолок.
— Должен. Он такой же ловкий, как и Борджа, но при этом еще богаче.
— Что бы ни случилось, у тебя в Риме есть кардинал делла Ровере и твой дядя Асканио, который тоже имеет все шансы стать Папой, — заметила я.