Как-то раз я случайно проходила мимо, когда он работал за столом, не успела вовремя отвернуться и мельком увидела в руке Маттео шифровальную таблицу. Она показалась мне чудесным гобеленом с узорами из цифр, латинских букв и математических символов, изящно вьющихся по листу без пробелов или знаков препинания. Я постаралась забыть увиденное, но это было невозможно, — правда, как и Маттео, я умела хранить тайны. Только Бона, которая когда-то обучала меня грамоте, знала мой секрет. Стоило мне увидеть письменный текст, будь то на латыни, французском или моем родном языке, и я уже не могла забыть ни слова. Бона была просто шокирована тем, что Господь наделил женщину столь бесполезным талантом, и по ее требованию я держала свои умения при себе.
Скрывала я их и от Маттео, ведь, засыпая, было так приятно смотреть на него, когда он сидел за работой. Мне не хотелось, чтобы муж подумал, будто я люблю совать нос не в свое дело.
Вскоре после свадьбы я проснулась среди ночи и увидела, что лампа уже шипит и источает синий свет, а Маттео так и сидит за столом. Бумаги были отодвинуты в сторону, и он держался неестественно прямо, прижав руки к бокам. Глаза у него были закрыты, лицо расслаблено, уголки губ чуть растянуты в блаженной улыбке. Я решила, что муж заснул, повернулась, собираясь встать и уложить его в постель, но стоило мне пошевелиться, как глаза Маттео медленно раскрылись. Сна в них не было и в помине.
— Мне показалось, ты спишь, — пояснила я, вздрогнув от неожиданности.
— Я просто задумался, — ответил он, как будто это было исчерпывающее объяснение, а его сияющие глаза при этом лучились любовью. — Если ты не против, я подумал бы еще немного.
— Конечно.
Я перевернулась на другой бок, но заснуть уже не смогла. Мне не давало покоя выражение его лица.
Общаясь со мною, Маттео всегда был терпелив и добр. В гневе я видела его только однажды, когда как-то вечером старший секретарь герцога пинком распахнул дверь нашей комнаты и втолкнул мужа внутрь. Маттео со всего размаху упал на пол, я ахнула и кинулась к нему. Верхняя губа у него была разбита, из нее сочилась кровь, левый глаз заплыл. Я обняла супруга за плечи и попыталась усадить. Дрожа от гнева, он оттолкнул меня и попытался встать на ноги.
Чикко Симонетта быстро вошел в комнату, снова сбил его на пол и проревел:
— Дурак! — Он был старше Маттео на сорок лет, в висках у него блестела седина, однако секретарь отличался крепким телосложением и был высок, словно дуб. — Ты что, смерти ищешь? Сиди здесь, а лучше сунь голову в холодную воду — может, снова начнешь соображать!